Мертвое море

Улыбка Сакса сникла. Он затевал еще одну игру, что была стара и повторялась бесчисленное количество раз, ту самую игру, за которой ежедневно можно наблюдать в тюремных дворах, на фабриках, в залах заседаний и барах. Уничтожающий взгляд. Везде, где собираются мужчины, можно заметить этот взгляд. Игра в запугивание. Мой член больше твоего, мои мышцы крепче твоих. Не смотри на меня, потому что я в любой момент могу надрать тебе задницу, и ты это знаешь. Не ты меня запугиваешь, а я тебя. Это детская, заранее обреченная на провал игра, последний удел слабаков, привычка, которую следует оставлять в ящике школьной раздевалки вместе с грязным бельем. Но мужчины никогда так не делают. Кук это понимал. Они в большинстве своем слабые, пугливые существа, торопливо несущиеся по жизни, видящие во всем и вся вызов тому, что болтается у них между ног. Так ведут себя обезьяны и львы в телепередачах о животных. Мужчины играют в эту игру повсюду.

Насколько Кук знал, запугивают только те, кто сам напуган.

— Ладно, Сакс, хватит на меня таращиться, — сказал он. — Песочница закрыта, и я не хочу играть в игру «Чей член больше».

Фабрини разразился хохотом. Менхаус к нему присоединился.

— Поосторожней, Кук, — только и смог выпалить Сакс. Его загнали в угол в угол, вытащили инфантильное эго на всеобщее обозрение.

— Хорошо, Сакс. — Кук улыбнулся. — И вот еще что.

Сакс не сводил с него глаз.

— Повзрослей уже, мать твою.

Бригадир кипел от гнева, а Фабрини продолжал над ним смеяться.

«Бедный старина Сакс, — подумал Кук. — Он даже и не подозревал, что люди всю жизнь смеются над ним у него за спиной».

— Что за дерьмо у тебя на руке? — спросил Менхаус.

Сакс бросил на него все тот же уничтожающий взгляд.

— О чем ты, маменькин сынок?

Кук разглядел, что предплечье Сакса покрывают красные пятна: не ссадины, не царапины, а настоящие язвы.

Сакс опустил рукав.

— Ничего, — ответил он. — Ничего.

— Дай посмотреть, Сакс. Выглядит хреново. Фабрини, тащи аптечку.

Сакс взорвался:

— Отвали от меня, Кук! Все отвалите! Черта с два я позволю уроду вроде тебя обрабатывать мои раны.

— Тогда обработай сам.

— Занимайся своим делом, черт возьми.

Кук скрестил руки на груди и покачал головой:

— Брось, Сакс, ты же разговариваешь с боссом. Здоровье и благополучие команды — часть моей работы.

Стоило Куку сделать шаг в его сторону, Сакс тут же отпрянул. Глаза бригадира яростно блестели. Он выглядел так, будто готов на все.

— Если это дерьмо заразно, Сакс, отправишься за борт, — сказал Фабрини.

Хотя Кук видел язвы лишь мельком, он сразу понял, что это было что-то неестественное, вроде рака кожи, вызывающее отвращение и однозначно заразное.

— Только попробуй, Фабрини.

Сакс шевельнулся, и остальные стали, не спуская с бригадира глаз, окружать его, как дикие собаки. Он ощутил себя загнанным в угол, почувствовал угрозу. Этому парню нравилось быть в центре внимания, но только не в качестве жертвы. Рука бригадира потянулась к поясу, и Кук понял, что Сакс зарежет любого, кто подойдет слишком близко.

Фабрини сделал шаг вперед.

— Что это? У тебя между ног…

Сакс взбодрился.

— Мой член. И нет, не стану я совать его тебе в рот.

Но все смотрели вовсе не на его член. Между ног Сакса болтался грязный фланелевый мешочек.

— Что это такое, Сакс? — спросил Кук.

Сакс ухмыльнулся, поняв, что его раскрыли, загнали в ловушку. В следующий момент он очень быстро сделал две вещи: достал нож и схватил сверток, который оказался размером с кулак.

— Это мое, никому не дам.

— Сакс… — начал было Кук.

— Ты тоже отвали на хрен, большой босс.

Сакс развернул сверток. Внутри оказался бледный мясистый комок, покрытый крапинками и розовато-бурыми линиями, — кусок солонины. От одного запаха у всех потекли слюнки. Саксу это понравилось. Он поднес мясо ко рту и лизнул.

— Где ты это взял? — спросил Менхаус, истекая слюной, словно голодный пес.

— Ты грязный, эгоистичный сукин сын, — злился Фабрини.

Крайчек часто заморгал. Кук покачал головой:

— Он нашел это на «Циклопе».

Аппетит мгновенно пропал. Съесть что-то с адского корабля все равно что набить рот могильными червями. Они хотели жирного мяса, но не такого.

— Господи, Сакс, не ешь это, — сказал Кук. — Ты же не знаешь, какие бактерии в нем развелись. Этому дерьму почти сотня лет.

Фабрини скривился от отвращения, словно Сакс лизнул кусок падали. Кука охватило плохое предчувствие: солонина была странного серого оттенка.

Сакс не подпустил бы их близко, даже если бы они захотели попробовать.

— Оно было в запечатанной бочке, тупица. С ним все в порядке.

— Хочешь сказать, ты уже ел его? — спросил Кук.

— Конечно. — Сакс откусил один кусок, потом другой.

— Господи, Сакс! Нет! — воскликнул Кук, но остановить его он был не в силах. Сакс съел все мясо, смакуя каждый кусочек. Закончив, он облизнулся.

— Сколько, Сакс… сколько ты уже съел?

Сакс усмехнулся.

— Пусть травится, — сказал Фабрини. — Кому какое дело?

Кук посмотрел на Сакса и вспомнил про язвы у него на руке. Возможно, тут не было никакой связи. Возможно, это ничего не значило, а может, все объясняло.