Мертвое море

— Фабрини нужно отдать должное. Мозгов у него — кот наплакал, но яйца о-го-го!

Первый комплимент из уст Сакса. Фабрини чуть ли не сиял от гордости.

Менхаус покачал головой:

— Не надо, Фабрини. Послушай Кушинга, ты можешь погибнуть. Не делай этого, ладно? — Он подошел к Фабрини и положил руку ему на плечо. — Брось, не надо. Я не хочу тебя терять.

Фабрини был тронут. Он похлопал Менхауса по спине.

— Не беспокойся, Олли. Со мной все будет в порядке. Я же итальянец, мать твою. У нас, итальянцев, сильный инстинкт самосохранения.

— Ага, скажи это Муссолини, — съязвил Джордж.

Фабрини пропустил его слова мимо ушей.

— Я иду, — с вызовом объявил он. — Если не вернусь, значит совершил самую глупую ошибку в жизни. Но я уже сыт по горло этим дерьмом. Мне надоело сидеть и ждать, пока какая-то страхолюдина полакомиться моей задницей. Я устал, и мне кажется, что пришло время рискнуть.

Джордж даже не пытался его отговорить — было очевидно, что Фабрини принял решение, — но про себя он подумал: «Фабрини, ты глупый засранец! Прекрати уже напрягать свой член, тестостерон тебя погубит. Выживет не тот, у кого яйца больше, а тот, у кого есть мозги».

Джордж так и не произнес этого вслух. О чем потом сильно пожалел.

— Если он хочет идти, — сказал Сакс, — пусть идет. По крайней мере, у него есть яйца. Чего не скажешь про вас, сосунков.

Так тому и быть. Раз Фабрини решил.

— Хорошо, — сказал Кушинг. — Давай хотя бы привяжем к тебе веревку. Если что-то пойдет не так, мы тебя вытащим.

Звучало вполне разумно, но Кушинг очень сильно сомневался в успешном исходе дела.

— Наверху есть веревка, — проговорил Сакс. — Я видел, когда мы сюда шли.

— Несите, — сказал Фабрини.

Сакс и Менхаус взяли лампу и поднялись наверх. Через пару минут они вернулись с двумя мотками веревки, по сотне футов в каждом. Они связали два конца, решив, что двух сотен футов хватит за глаза. Другой конец обвязали вокруг пояса Фабрини. Сакс вязал узлы на совесть: этой веревкой и автомобиль из трясины можно было вытащить.

— Прошу вас в последний раз, — сказала Элизабет. — Пожалуйста, не делайте этого.

Фабрини был непреклонен. Она отвернулась и встала в дверях, спиной к картине умышленного, как она считала, самоубийства.

— Двигайся медленно, — сказал Кушинг. — Сперва просунь руку или ногу, потом голову. И задержи дыхание. Если наглотаешься аммиака или метана, мы уже ничем тебе не поможем. Так что не торопись.

Другой конец веревки они привязали к железной скамье, привинченной к полу в другом конце комнаты. Чтобы оторвать ее, потребовалась бы пара слонов. Фабрини замер у светящейся голубым стены и вмиг стал серьезным. Возможно, он хотел поступить благоразумно и повернуть назад, но на кону стояло его мужское достоинство. Он не мог пойти на попятную, особенно когда Сакс был рядом.

— Удачи, Фабрини, — сказал бригадир.

Джордж удивленно приподнял бровь. Что-то в голосе Сакса ему не понравилось: в нем звучали настойчивые, свидетельствовавшие о нетерпении нотки, как будто бригадир знал, что должно случиться что-то ужасное, и жаждал поскорее это увидеть. Если бы Джорджу пришлось как-то назвать ту вкрадчивую улыбку, что он увидел на лице Сакса, он назвал бы ее довольной.

«Этот сукин сын что-то замышляет, — мелькнула мысль в голове Джорджа. — Что-то нехорошее».

Джордж посмотрел на Кушинга и понял, что тот думает о том же.

— Послушай, — обратился он к Фабрини. — Если передумаешь, никто тебя не осудит. Это не стоит риска. Останься здесь. Мы отправимся на тот корабль и…

— Не слушай ты их, — перебил его Сакс. — У них просто кишка тонка, Фабрини. В отличие от тебя. Ты здесь единственный настоящий мужик.

— Возьмите веревку, — сказал Фабрини. — Стравливайте медленно.

Он повернулся к сияющему голубому полю.

В голове Джорджа раздался резкий звон. Сердце замерло, мышцы напряглись.

Фабрини шагнул в луч и тут же окрасился в синий цвет. В потоке частиц он походил на человека, попавшего в песчаную бурю.

— Забавно, — сказал он. Его голос звучал странно приглушенно. — Ага, как будто по тебе что-то ползает. — Он пошевелил пальцами, и снующие частицы окружили его неплотной спиралью, словно пузырьки в бокале шампанского. — Странно, как будто я попал в снежную бурю или вроде того. Щекотно.

— Как себя чувствуешь? — спросил Кушинг. — Голова не кружится, не тошнит?

Фабрини покачал головой — движение вышло дерганым, словно в луче стробоскопа. Он шагнул вперед, протянул руку сквозь переборку, затем назад.

— По-моему, все в порядке. Немного прохладно и щекотно.

Сакс стоял рядом с потоком частиц, в паре футов от Фабрини. Джордж и Менхаус ухватились за веревку так крепко, будто от этого зависели их собственные жизни. Хотя беспокоились они вовсе не о себе.

Фабрини погрузил обе руки в поле и застыл, возможно ожидая, что будет дальше. Но ничего не происходило. Он повернулся, все так же резко и неестественно, словно существовал в плохо прорисованном мультфильме, и посмотрел на них.

— Нормально, — сказал он. — Все в порядке.

Кушинг тяжело дышал. Его кулаки сжимались и разжимались, костяшки побелели от напряжения.