Мертвые хватают живых

— Что позволяет тебе сделать такой вывод? — недоверчиво улыбаясь, спросил Момчил.

— Во-первых, я не только предполагаю, но абсолютно убежден, поскольку имею кое-какие доказательства, что убийство Симича не эксцесс, случившийся при банальном ограблении, а преднамеренное убийство. Думаю также, что я знаю, где искать для него мотив. Так что можно надеяться, что достаточно скоро все прояснится.

— Знаешь, где искать? — переспросил супруг Ирэны.

— Вернее, когда искать, — несколько расплывчато объяснил журналист.

В этот момент с купленной еще в Москве бутылкой сорокоградусной вернулась Борисова. Посмотрев на нее, Петр понял, что произошло нечто неожиданное и, скорее всего, неприятное, хотя девушка и старалась изо всех сил не показывать своего беспокойства. Улучив момент, когда всеобщее внимание отвлеклось на "настоящую русскую водку", она наклонилась к уху Клаутова и едва слышно выдохнула: "У нас в номере был посетитель!".

14

Из редакционной статьи газеты "Борба" от 28 июня 1949 года, посвященной годовщине опубликования резолюции Информбюро о положении в КПЮ (текст и стиль подлинные, приведены без изменений).

"В настоящее время коммунистам, а также и самым широким массам в нашей стране стало ясно, что еще в самом начале дело было не в критике, и меньше всего в коммунистической критике, что под прикрытием революционной фразеологии скрывались контрреволюционные намерения сорвать индустриализацию нашей страны… создать в Югославии такую власть и такое руководство, которые согласятся на неравноправные отношения Югославии со странами социалистического фронта, на то, чтобы оставить Югославию на уровне сырьевой базы промышленно развитых стран".

Бездумно глядя на проносящиеся за окном большого американского автомобиля белградские улицы, Эдвард Кардель наслаждался редкими для второго секретаря ЦК минутами ничегонеделанья. Вообще-то, выражение "бездумно" лишено какого бы то ни было смысла: человеческая голова так уж устроена, что абсолютно пустой бывает только при потере сознания, да и то не все медики считают это непреложно установленным фактом. Однако обрывки не связанных между собой мыслей, хаотично мелькавшие в его мозгу, выныривая на неуловимый миг и снова исчезая где-то в подкорке, не требовали в своем мельтешении от Карделя никаких интеллектуальных усилий, и это было приятно. На подъезде к резиденции главы государства этот, выражаясь по-турецки, "кейф" закончился, и главный идеолог югославской компартии вернулся к жизни. Зачем же, все-таки, столь неожиданно пригласил его к себе Тито? Внутренние дела его интересуют или внешние?

В начале пятидесятых, слава тебе, Господи, дела пошли куда веселее, чем в конце сороковых: хотя кругом, по-прежнему, бедность и разруха (а кое-где, так просто голодают!), но хоть начали понемногу строиться, и пошли кое-какие деньги от Всемирного банка. Маленькие пока деньги, да и тех, что капают потихоньку, едва хватает на закупку ржавых автоматов во Франции и Италии, да функционерам еще надо и чиновникам: не подбросишь, сами возьмут, да собственно и берут… Вон сколько на улицах новеньких иностранных автомобилей со служебными номерами. Балканы, господа империалисты, это вам не Штаты, где каждый цент на учете! Но ничего, чем жестче мы будем с Кремлем, тем мягче станут условия займов и кредитов…

Автомобиль второго секретаря въехал в ворота резиденции президента ФНРЮ, сделал полукруг и остановился около тяжелых дубовых дверей. Охрана вытянулась в струнку.

— А, товарищ Бирк! Заходи, Франц Эдвардович, гостем будешь! — улыбнувшись одними губами, по-русски приветствовал посетителя Иосип Броз.

"Раз вспомнил Бирка, значит, Москва его беспокоит, ну что ж, обсудим", — сделал вывод Кардель и, белозубо улыбнувшись в ответ, поднял над плечом в старинном антифашистском приветствии сжатую в кулак правую руку:

— Рот фронт, госпар Председник!

К удивлению вновь вошедшего посетителя, в кабинете, не считая его вальяжного хозяина, больше никого не было, что, учитывая мелькнувшую у него догадку о теме предстоявшей беседы, выглядело довольно странным. Обычно в подобного рода "конверзациях" всегда принимали участие еще двое: Джилас (считалось, что он неплохо знает характер Сталина) и, как правило, Ранкович, профессионально занимавшийся уничтожением пятой колонной "ибэистов" в Федеративной Народной Республике Югославии. Усевшись в кресло, Кардель терпеливо ждал, пока "председник" раскурит огромную сигару, которую он по всем правилам сосредоточенно нагревал над огнем английской зажигалки.

— Ну, что скажешь хорошего? — пыхнув, наконец, ароматным дымом, поинтересовался Тито.

— На Дальнем Востоке без перемен, — намекая на Корейскую войну и связанные с ней у Советского Союза проблемы, лукаво ответил Кардель. — Это что касается хорошего…

— А плохого? — несколько равнодушно осведомился президент.