Мертвые хватают живых

Конечно, все это пьесы-сказки, и вряд ли можно что-нибудь возразить против того, чтобы в детских театрах показывали хорошие сказки. Но, во-первых, не все эти сказки заслуживают, чтобы их так широко рекламировали. Например, что могла дать советским детям, чему научить их мещанская сказочка о Коте в сапогах? Во-вторых, нельзя не заметить, что подбор этих сказок был в значительной мере односторонним. Красная шапочка много и упорно выступала перед детьми, а Царя Салтана было видно что-то не очень часто. Кот в сапогах беспрепятственно гулял по театрам, а Василисе Премудрой трудно было сыскать туда дорогу…".

Он неважно чувствовал себя в то утро. Впрочем, то же самое можно было сказать и о дне вчерашнем, и позавчерашнем. Годы не обманешь! К тому же, осенью обостряются все болячки, а их накопилось ох, как немало… Да и погода подкачала: начало октября пятьдесят второго года своей холодной слякотной мерзостностью больше напоминало ноябрь. Сложив в папку текст своего выступления, который он по устоявшейся привычке правил до самого последнего момента, Сталин перевернул листок настольного календаря на пятое октября и, слегка пришаркивая на ходу, двинулся в сторону прихожей. Когда вождь, по-стариковски покряхтывая, влезал в услужливо поданную охранником шинель, его голову пронзила неприятная мысль, тем более мерзкая, что ощущалась как внезапное откровение: "А не станет ли девятнадцатый съезд партии последним в его жизни?".

В стремительно мчавшемся автомобиле, глядя на покрывавшие западную часть Поклонной горы сосенки, Сталин снова и снова возвращался к основным идеям "организационной" части доклада. Конечно же, надо обновить "верхушку". Зажрались, забронзовели, возомнили себя неприкасаемыми! Шепчутся уже по углам, кто что за ним унаследует. Забыли, видать, про кавказских долгожителей… Ничего, высший эшелон перетрясем, кое-кого на свалку истории, а иных и подальше! А вместо них — молодых и энергичных, которые займутся работой, а не интригами, для них он давно уже живой бог: эти не покусятся. Да, правильно: вместо политбюро — расширенный президиум ЦК, а для решения оперативных вопросов внутри него — просто бюро. И название пора уже поменять: все-таки, меньшевики давно уже приказали долго жить, а во-вторых, "большевики" нет-нет, да ассоциируются с Лениным. Вспомнив былых "соратников", Иосиф Виссарионович в очередной раз осерчал: "ленинская гвардия", мать их так и разэтак! Все предатели… Поэтому вместо "ленинской" — "сталинскую гвардию" растить будем! Да что там, растить, есть уже сталинские соколы, есть! А значит, вместо Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) — Коммунистическая партия Советского Союза. Вон и Тито совсем недавно название поменял: Союз коммунистов Югославии. Ишь ты, к марксистским корням вернуться решил, святее римского папы желает быть!

И везет же этому чертову маршалу! — мысли Сталина совершили прихотливый изгиб. — Была же хорошая возможность в сорок восьмом — начале сорок девятого решить все быстро и энергично, расчленив Югославию танковыми клиньями с территории сопредельных Румынии и Болгарии. Да болгары и сами бы все сделали, посули им только вернуть Македонию! Венгрию подключили бы, есть у них свои интересы в Воеводине, да и с точки зрения географии она поближе — удобнее перебрасывать из Союза войска и снаряжение. В конце концов, вон какой мощный кулак у нас и в Австрии. Ударить бы с четырех сторон… А народ бы, еще не распропагандированный тогда титовскими кликушами, снова встречал бы цветами — как в сорок четвертом — гвардейцев Бирюзова! Так нет же, так некстати затянулась эта гражданская война в Греции! Окажись в тех условиях Красная Армия на юге Европы, англичане с американцами начали бы третью мировую, это как пить дать! А что у него было в загашнике? Опытное "изделие" в одном экземпляре, и никаких средств доставки. А теперь есть чем пугнуть, но руки связывает Корея… Одна война — еще куда ни шло, а две зараз мы себе позволить не можем! Пока…

Мысли о Югославии оставили Сталина только в комнате президиума, расположенной, как и полагается, за сценой Большого кремлевского дворца. После ремонта, затеянного еще в тридцатые годы, дворец потерял все свое византийское великолепие (изрядно, правда, к тому времени поистершееся) и приобрел столь любезный сердцу вождя казенный аскетический вид. Эту простую и суровую эстетику (если это слово вообще применимо в данном контексте) только подчеркивали дубовые панели, украшавшие кабинеты высших лиц государства; разумеется, имелись они и в комнате президиума.