Мертвый лев: Посмертная биография Дарвина и его идей

Слова Дмитрия Писарева о том, что «каждой птице надо съесть в день сотни мошек или семечек, и, следовательно, каждый раз, как она разевает свой клюв, одним органическим существом становится меньше» (я их уже приводил в главе 4), – это не выдумка бойкого публициста и даже не преувеличение. Почитайте, что пишут профессиональные биологи, предпочитающие точные цифры и не склонные к гиперболам:

В желудке одной кукушки было найдено 173 гусеницы, у другой – 12 майских жуков, 49 гусениц шелкопряда-монашенки и 88 гусениц походного шелкопряда. Молодая кукушка в неволе за день съела 18 маленьких ящериц 7–10 см длиной, 39 больших зеленых кузнечиков, 3 куколки бабочки «мертвая голова», 43 капустных червя, 5 личинок майского жука, 4 паука-крестовика, 30 мучных червей и некоторое количество куколок муравьев{433}.

Счет жертвам идет на сотни, и так изо дня в день, в течение пяти-шести, а может быть, десяти (это уж как повезет, и у кукушки есть враги) отпущенных птице лет.

Дарвин довольно долго шел к написанию этого письма Азе Грею. В детстве он усвоил традиционную веру в благого Творца, установившего в природе абсолютную гармонию. Корабельные офицеры на «Бигле» – все люди ортодоксально верующие – подтрунивали над его набожностью, которая казалась им чрезмерной{434}

. И даже в 1844 г., в разгар работы над эволюционной теорией, Дарвин не сомневался: это Бог устроил живую природу так, что все организмы идеально приспособлены к среде обитания. Свидетельства тому сохранились в черновиках трудов ученого. Он уже не верил в буквальный смысл ветхозаветных легенд о сотворении мира, Вавилонской башне и тому подобных чудесах, которые даже на фоне тогдашних ограниченных знаний о природе выглядели наивно{435}. Пожалуй, и в божественном происхождении человека Дарвин уже сомневался. Но вера в сверхъестественного Автора законов природы, предоставившего им самостоятельно управлять Вселенной, не умирала в нем довольно долго. Естественный отбор представлялся ему «орудием Бога»{436}. В этом смысле он был вполне типичным британским ученым, наследником славной интеллектуальной традиции, освященной именем самого Исаака Ньютона. Как выражались некоторые английские натуралисты, современники молодого Дарвина, «чтобы правильно понимать природу, мы должны входить в ее храм с Библией в руках»

{437}. Кажется, даже в момент опубликования «Происхождения видов» Дарвин не отрицал полностью Божественную аксиому и совершенно искренне удивлялся тому, что его теория, оказывается, способна травмировать чьи-то религиозные чувства{438}.

Но чем дольше он наблюдал и размышлял, тем больше сомневался в правоте усвоенных в нежном возрасте догм. Невероятные и незаслуженные страдания – как в мире природном, так и в мире человеческом – были одной из причин потери им веры в благожелательного Господа. И не только в этом, но и в загробном, ведь в то время ни у кого не вызывало сомнений, что после смерти душа человеческая отправляется в рай или в ад. Причем посмертная участь зависит не только от поступков человека, что еще как-то можно принять, но и от его образа мыслей. Одно из самых страшных мыслепреступлений – по уверениям проповедников – это неверие в Бога, атеизм. Вот что писал Дарвин в своей «Автобиографии» (полностью опубликованной только в 1957–1958 гг., причем на русском на год раньше, чем на языке оригинала):

…вряд ли я в состоянии понять, каким образом кто бы то ни было мог бы желать, чтобы христианское учение оказалось истинным; ибо если оно таково, то незамысловатый текст [Библии] показывает, по-видимому, что люди неверующие – а в их число надо было бы включить моего отца, моего брата и почти всех моих лучших друзей – понесут вечное наказание.

Отвратительное учение!{439}

Отвратительное учение… Но оставим рассуждения о загробном мире богословам, обратимся к миру материальному.