Мерзость

Убывающая, где-то посередине между половинкой и четвертью, луна еще достаточно яркая, и ее серебристое сияние вместе с блеском рассыпанных по небу звезд заставляют снежные склоны и вершину Чангзе за моей спиной и громаду Эвереста надо мной ярко сверкать, словно снег на них сам излучает холодный лунный свет. На севере, ниже седла, клубились залитые молочным светом облака, похожие на шапку густых сливок, стекающие на 200 или 300 футов с вершины Северного седла. Третий лагерь и все, что ниже его, окутано туманом – потом я слышал, что именно этот термин используют мои приятели пилоты, – но на небе ярко светят звезды и луна. Еще дальше к северу из облаков вздымалась, словно гребень на спине гигантской сияющей ящерицы, череда восьмитысячников, уходящая в глубь Тибета и еще дальше, в Китай.

– Впечатляющая картина, правда?

От звука этого спокойного голоса у меня за спиной я вздрагиваю. Оказывается, Дикон все время стоял здесь.

– Ты давно проснулся? – шепчу я.

– Не особенно.

– Те облака – приближающийся муссон?

Тень Дикона качает головой.

– Вспомни, муссон приходит с запада и с юга. Просто буря, которая так нам досаждала. Еще неделю или дней десять, до начала муссона, погода будет определяться северными ветрами. Эта неделя – лучшее время года для восхождения на Эверест.

Он что-то наливает из термоса и протягивает мне кружку. Я жадно пью: теплое какао.

– Думаешь, мы застали это окно хорошей погоды? – шепчу я.

– Трудно сказать, Джейк. Но мне кажется, сегодня мы должны выдвигаться к пятому лагерю.

Я делаю глоток какао и киваю.

– Будить остальных?

– Нет, пусть поспят, – шепчет Дикон. – Жан-Клод вымотан. Я заметил, что Реджи плохо спит… часто пользуется кислородом. Через час я приготовлю для вас завтрак – и потом вы пойдете наверх.

– Мы пойдем? – переспрашиваю я. – Разве ты сегодня не поднимешься в пятый лагерь?

– Думаю, нет. – Он обращается ко мне, но его взгляд безостановочно скользит по залитым светом луны Северному гребню, Северо-Восточному гребню и вершине Эвереста. – Если повезет, две палатки Мида, которые мы там поставили, никуда не делись и ждут вас. Вы с Реджи и Жан-Клодом можете устроиться там и приготовиться к поискам Бромли. Думаю, что для удобства поисков нужно разбить шестой лагерь как можно ближе к отметке 27 000 футов. После вашего ухода я спущусь, а к вечеру вернусь с Пасангом и самыми сильными «тиграми». Для подъема самых тяжелых грузов на Северное седло мы воспользуемся «велосипедом» Жан-Клода, потом заново упакуем продукты, кислородные аппараты и как минимум одну палатку для самого верхнего лагеря. Доставим все это к вам завтра утром. В понедельник.

– Сегодня день покорения вершины, – шепчу я. – Семнадцатое.

Я вижу, как в лунном свете сверкают зубы Дикона.

– Мог бы быть, если б не поиски. Все четверо могли бы начать восхождение, попробовать пробиться на вершину и к вечеру вернуться в пятый лагерь.

– Но ты не собираешься этого делать? Мне казалось, ты… мы втроем… собирались покорить вершину, а потом заняться поисками. Что заставило тебя передумать?

Тонкая тень в капюшоне качает головой.

– Конечно, я мог лгать леди Бромли-Монфор и убеждать ее, что мы будем искать останки ее кузена на обратном пути от вершины, но я бывал на высоте больше двадцати шести тысяч пятисот футов, Джейк. Там, в Дарджилинге, она была права. За один подъем на самые высокие гребни Эвереста эта проклятая гора отнимает у тебя все силы. Сегодня у тебя в крови бурлит адреналин, и ты готов идти к вершине, преодолевая любые трудности, а завтра шерпы помогают тебе добрести до базового лагеря – энергия иссякла, сердце расширилось, глаза не видят, пальцы на руках и ногах обморожены. Я хотел назначить на сегодня восхождение к вершине, но я обещал леди, что буду искать Персиваля, и мы потратим на это пару дней, а потом решим, остались ли у нас еще силы для покорения вершины.

Я смотрю на черно-белый горб Северного хребта, круто уходящего вверх прямо над нами. Я не взял с собой кислородный аппарат и теперь задыхаюсь от усилий, которые требуются просто для того, чтобы стоять. В глубине души я даже испытываю облегчение от новой отсрочки – мне не хочется пропасть на этих высотах, как Мэллори и Ирвин в прошлом году, – но самое сильное мое чувство – это горькое разочарование. Возможно, это конец мечтам о покорении вершины. «Почему в последний момент Дикон передумал? Нашей целью всегда была вершина этой проклятой горы».

– Значит, придется провести много времени на высоте больше восьми тысяч метров, – наконец говорю я.

– Возможно, даже слишком много. – Он как будто признает, что лишил нас лучшего шанса покорить вершину Эвереста, но не говорит, почему принял такое решение. Особенно в последний момент. Я вижу, как сверкает высоко над нами Северо-Восточный гребень, словно вымощенное алмазами шоссе. До самой вершины. И ни намека на обычные ураганные ветры.

– Думаешь, у нас есть шанс найти лорда Персиваля? – наконец выдавливаю из себя я.

– Нет, – отвечает Дикон. – По моему мнению, ни единого шанса из ста. Но мы обещали попытаться. Мы взяли деньги леди Бромли.