Мерзость

– Получается, ничто из найденного на теле Джорджа Мэллори не может нам подсказать, поднялись ли они с Сэнди Ирвином на вершину или нет, – говорит Реджи. – И часы, и высотомер Мэллори разбились и лишились стрелок.

– Возможно, именно отсутствующее даст нам ключ к разгадке, – замечает Дикон.

Я выглядываю из глубин своего грязного пухового спальника.

– Фотоаппарат «Кодак»?

– Нет, – говорит Дикон. – Фотография Рут, жены Мэллори. – Нортон и все остальные, с кем я беседовал, говорили, что он взял с собой фотографию из четвертого лагеря – там ее не нашли, как и в двух верхних лагерях, – поскольку обещал Рут, что оставит ее на вершине.

– Или в самой верхней точке, откуда ему пришлось повернуть назад – одному Богу известно где, – прибавляет Же-Ка.

Дикон кивает и принимается грызть чубук холодной трубки.

– Отсутствие фотографии нельзя считать доказательством, что он побывал на вершине, – говорит Реджи.

– Нельзя, – соглашается Дикон. – Только того, что Мэллори ее где-то оставил. Возможно, как предположил Жан-Клод, в самой верхней точке, перед тем, как повернуть назад… где бы это ни было.

– А меня интересует пропавшая камера, – говорит Пасанг. Его низкий голос, как всегда, мягок и нетороплив.

– Почему? – спрашиваю я.

– А когда вы отдаете свой фотоаппарат другому человеку? – вопросом на вопрос отвечает высокий шерпа.

– Когда просите вас сфотографировать, – говорит Реджи. – Мэллори мог… отдать Ирвину свой «Кодак» на вершине, после того как сфотографировал молодого человека.

– Это всего лишь догадка, – возражает Дикон. – А вот вам не догадка и не гипотеза, а непреложный факт: если мы хоть немного надеемся продолжить поиски завтра, то должны немного поспать.

– Легко сказать, – выдавливаю я между приступами кашля. – Похоже, я совсем не могу заснуть на этих долбаных высотах.

– Не выражайся, Джейк, – говорит Дикон. – Среди нас дама.

Реджи закатывает глаза.

– У меня с собой есть снотворное, – предлагает Пасанг. – Гарантированные три или четыре часа сна.

Все умолкают, и я представляю, что они думают о том же, что и я: «Пока мы будем дрыхнуть, ветер сдует нашу палатку в пропасть».

Я открываю рот, чтобы выразить свое мнение, но Реджи останавливает меня, вскинув руку.

– Тихо, все, – шепчет она. – Я слышу голос. Чьи-то крики.

Моя рука покрывается мурашками.

– При таком ветре? – удивляется Дикон. – Это невозможно. Четвертый лагерь далеко внизу, и…

– Я тоже слышу, – говорит Пасанг. – Там, в темноте, кто-то есть, и он кричит.

Часть III

Мерзость

Глава 1

Примечание для мистера Симмонса. Вплоть до этой части я излагал свою историю преимущественно в настоящем времени, поскольку использовал записи из дневника и заметки, которые сделал летом и осенью 1924 г., а также весной 1925 г. Настоящее время помогло мне оживить воспоминания. Я знаю, что это не очень профессионально с моей стороны, но эту последнюю часть своей истории я рассказывал только одному человеку и ни разу не записывал. Теперь я записываю ее так, как помню теперь, в прошедшем времени, но вы должны понимать, что каждое слово в ней настолько точно и правдиво, насколько я в состоянии вспомнить и рассказать, и что вы второй человек с 1925 г., который услышит эту часть истории.

Джейк Перри

Через пять минут после того, как Пасанг подтвердил, что слышит крики, мы втроем – Дикон, Пасанг и я – выскочили из палатки прямо в снежный вихрь. Было решено, что кто-то должен остаться внутри и держать стойки. Реджи вызвалась сама, а мы с Же-Ка бросили монетку, и он проиграл.

– Вы все еще слышите? – крикнул Дикон Пасангу.

– Нет, но кое-что вижу, – ответил шерпа. Он указал вниз, в то место футах в 300 от нас, где находились остатки двух палаток на первоначальном месте нашего пятого лагеря.

Из-за снега, кружащегося в конусе света шахтерской лампы, я не сразу его увидел: красное свечение за большими валунами футах в 100 ниже нас.

Связавшись веревкой – мы не стали тратить время, чтобы надеть «кошки», – мы стали спускаться по крутому склону; я шел первым. Из-за сильного ветра на камнях было не очень много снега, но толстый слой льда делает камни еще более скользкими, чем обычно. Странное ощущение – снова идти в одних шипованных ботинках, без «кошек». Мне уже не хватает ощущения безопасной опоры, которое в последние дни обеспечивали мне «кошки».