Мерзость

Признаюсь, что в этот раз я не удержался от смеха. Интересно, где Же-Ка подхватил это выражение?

– Можно спросить, зачем мы тратим время на мои, возможно, необычные философские взгляды, – сказал Дикон, – когда нужно принять решение? Собирать ли нам шерпов в третьем лагере и спасаться бегством, или отправить шерпов – как только это будет возможно – на север, а затем впятером подняться на Северное седло, пока туда не добрались наши йети с «люгерами»? Или нам тоже удирать в долину?

– Сначала один вопрос, Ри-шар.

– Что ты хочешь знать, Жан-Клод?

– Когда ты стал буддистом?

– В июле тысяча девятьсот шестнадцатого, – прошептал Дикон. – Но, к счастью для нас всех, я плохой буддист. Если у меня будет возможность убить этих людей, которые лишили жизни наших шерпов, я убью их без каких-либо сожалений или колебаний. Тогда вы сможете называть меня бывшим буддистом.

Второй раз за последние двадцать четыре часа я почувствовал, как покрываются мурашками руки, а волосы на затылке встают дыбом. «Убить всех этих людей? Как, черт возьми, он это сделает, когда у них настоящее оружие, а у нас только маленькие игрушечные ракетницы?»

– Я пойду с тобой, куда прикажешь, – сказал Жан-Клод.

– Я тоже. – Был ли я искренен? Да.

– Я останусь с леди Бромли-Монфор, что бы она ни решила, – сказал Пасанг. – И буду исполнять приказы того, кому она подчинится.

Дикон потер лоб, словно не хотел снова принимать на себя командование в ситуации, когда люди будут убивать и сами могут погибнуть.

– Если мы вернемся на ледник и пойдем к третьему лагерю, повернуть назад уже вряд ли получится. Вы должны доверять нашим решениям… в данном случае – нашим с Реджи. За ней остается общее руководство экспедицией. На мне – восхождение и боевые действия.

– Вы можете сказать, почему поиски тела Бромли гораздо важнее, чем мы думали? – прошептал Же-Ка, обращаясь к Реджи.

Леди Бромли-Морфор снова прикусила окровавленную губу и посмотрела на Дикона.

– Если мы благополучно доберемся до четвертого лагеря на Северном седле, я скажу вам причину, – ответил тот. – Если же нам придется бежать в Шекар-дзонг и дальше на восток, лучше этого не обсуждать.

– Хорошо, – сказал Жан-Клод, как будто Дикон что-то объяснил.

Я пребывал в полной растерянности, но спорить не стал.

Далеко впереди, выше и восточнее нас, внезапно появилось красное свечение. Мы несколько минут молча наблюдали за ним.

– Это на леднике, – прошептала Реджи. – Ближе к нам, чем к третьему лагерю. Красный сигнальный огонь?

– Слишком долго горит, – покачал головой Дикон. – Даже для железнодорожного осветительного патрона.

– Жутковатый свет. – Реджи поежилась.

– Как будто кто-то открыл для нас врата ада, – сказал Жан-Клод.

– Знаете, это может быть ловушка, – предупредил Пасанг. – Приманка.

– Да, – согласился Дикон. – Но нам нужны пленные, чтобы понять, какого черта тут происходит и с кем мы имеем дело. Мы будем осторожны, но придется идти в их ловушку. Представим, что мы – ночной патруль на нейтральной полосе.

– А велики ли шансы остаться в живых после ночного патрулирования нейтральной полосы? – спросил я.

– Нет.

Дикон жестом приказал нам снять кислородные баллоны вместе с клапанами, резиновыми трубками и масками с алюминиевых рам и упаковать в наши почти пустые рюкзаки. Мы старались экономить силы и не шуметь.

Затем он махнул рукой, и мы снова выстроились цепочкой – Дикон впереди, Жан-Клод замыкающий, – и пригнувшись, почти бегом, под хруст «кошек», вгрызающихся в снег и лед, стали подниматься по лабиринту из занесенных снегом ледяных пирамид на открытое пространство ледника Восточный Ронгбук.

Глава 6

Красное свечение виднелось из-за леса кальгаспор и вертикальных ледяных плит на южной стороне большой трещины, которую мы пытались преодолеть с помощью лестницы, пока нашли другой путь, состоящий из спуска и подъема, в четверти мили к востоку, когда лестница просела. Ледяные глыбы к востоку от нашей главной тропы больше похожи на высокие, тонкие и острые, как бритва, вертикальные лезвия из почти прозрачного льда, чем на одиночные пирамиды внизу, в «корыте», и загадочное красное свечение исходило именно из этого лабиринта.

Дикон жестом приказал Жан-Клоду переместиться вперед, и мы последовали за нашим гидом Шамони через паутину невидимых, покрытых снегом трещин. Мы знали о трещинах просто потому, что видели их при свете дня каждый раз, когда поднимались или спускались по леднику, перемещаясь между вторым и третьим лагерями. Я понятия не имею, как Жан-Клоду удавалось обходить расселины ночью; облака по-прежнему висели низко, туман все так же тянулся к нам серыми щупальцами, а на небе не было видно ни одной звезды. Дикон довел нас до этого места почти на ощупь, где по памяти, а где при помощи шахтерского фонаря, который пристегнул к правой голени, и включал его лишь на долю секунду, освещая несколько футов снега, льда или камней впереди себя. Невероятно, но факт: почти каждый раз, когда он включал маленький фонарь, в десяти футах от него оказывалась вешка с красным флажком.