Мерзость

– Сомневаюсь, – ответил тот. Мы передавали друг другу единственный кислородный баллон с маской, который оставили специально для восстановления сил, и он сделал несколько вдохов «английского воздуха», прежде чем продолжить. – На то, чтобы вырубить ступени на гладком ледяном склоне под нами, у них уйдет не один час – они справятся с этим делом только к ночи. А еще останется последний вертикальный участок из ста футов льда. Я не уверен, что они попытаются подняться по отвесной ледяной стене через несколько часов после захода солнца.

– Скорее всего, боши не знают, что у Ри-шара было всего два патрона, в «люгере» герра Бахнера, – сказал Жан-Клод. – Выстрелы должны были их удивить, да?

– Тем больше у них причин подниматься ночью. – Я попеременно вдыхал кислород и глотал воду из термоса. После первого боя, хоть и скромного, ощущения были… странными. Я не подозревал, что после боя можно чувствовать одновременно радость, уныние и опустошение. Но самое сильное свое чувство я прекрасно сознавал: я было чертовски рад, что остался жив.

– Но тогда им придется повесить на шею электрические фонарики и включать их на сложных участках, – сказал Дикон. Голос у него был почти таким же хриплым, как у меня. – Если бы я ждал их с восемью патронами в магазине «люгера», принадлежавшего Карлу Бахнеру, это была бы плохая новость для восьмерых.

– Вы так хорошо стреляете из пистолета? – спросила Реджи. – Попадете в мерцающий на груди огонек, в темноте, на таком холоде, свесившись с края пропасти?

– Да, – ответил Дикон.

Я заметил странную улыбку, которой обменялись эти двое. Что-то между ними было сказано или признано, не предназначавшееся для меня. Я почувствовал укол ревности и тут же мысленно пнул себя в зад.

– Значит, придерживаемся плана? – спросил Же-Ка.

– Да… если никто не возражает, – сказал Дикон.

Никто не возражал.

– Рюкзаки и дополнительное снаряжение для верхних лагерей готовы, правильно?

– Правильно, – подтвердила Реджи.

– Тогда берем груз и идем в пятый лагерь, прямо сейчас.

Я поднял руку, как школьник, просящий разрешения выйти в туалет.

– Еще не стемнело. Тот немец, который снизу стрелял из твоей винтовки с оптическим прицелом, продемонстрировал завидное искусство. А он не снимет нас по одному, когда мы выйдем на снежное поле Северного гребня и нас можно будет увидеть с ледника?

Дикон посмотрел на вершину и гребни Эвереста, заслоняющие заходящее солнце: Желтый пояс и самые верхние скалы Северного гребня были ярко освещены, а остальная гора и все наше Северное седло теперь оказались в тени.

– Когда мы выйдем на заснеженные склоны Северного гребня, будет почти темно, – тихо сказал он. – Связываться не стоит. Как мы обсуждали сегодня утром, будем передвигаться хаотически – с разной скоростью – и зигзагом, пока не доберемся до перил. Свет не включаем, даже головные лампы.

– А когда доберемся до перил? – спросил я. – Тогда нам придется использовать головные лампы – станет слишком темно, и мы не сможем увидеть опоры для рук и ног. Снайпер с ледника по-прежнему может нас там достать?

– Да, но это максимальная дистанция, – ответил Дикон. – И мы не будем включать головные лампы на трудных участках, где протянуты перила, Джейк. Используем свет звезд, память тела и жумары Жан-Клода.

– Потрясающе.

– Это действительно потрясающе, mon ami, – сказал Жан-Клод. – Если не считать твоего постоянного кашля, все, похоже, нормально себя чувствуют. Мы акклиматизировались – по крайней мере, для этого этапа восхождения. А восхождение на Эверест при свете звезд станет пиком моей альпинистской карьеры.

– Если только не концом карьеры, – с трудом выговорил я между приступами кашля.

– Я дам вам еще микстуры от кашля, мистер Перри, – сказал доктор Пасанг. – Но не слишком много. Кодеин вызывает сонливость и рассеянность, а это совсем лишнее. К счастью, у меня есть таблетка, которая поможет вам бороться со сном.

– До утра нам всем могут понадобиться такие таблетки, – сказал Дикон.

– Мы собираемся пройти весь путь до пятого лагеря в темноте? – спросил я, ощущая невероятную усталость после дня непрерывного кашля вперемежку с выбросами адреналина.

– Нет, Джейк, дорогой мой. – Реджи взяла мою руку в свои. – Вы не помните? Мы остановимся в пятом лагере, чтобы выпить чаю и демонтировать большую палатку, но до рассвета мы должны добраться до шестого лагеря.

Теперь я вспомнил весь план. «Твою мать…» – подумал я. Однако в присутствии дамы, будучи выпускником Гарварда и джентльменом – но в основном потому, что шел 1925 год, – не произнес этого вслух.

Опираясь друг на друга, чтобы не упасть, и низко пригибаясь, мы побрели к четвертому лагерю, где нас ждал груз – и абсолютно немыслимое восхождение.

Глава 12