Мерзость

– Передает фотоаппарат другому, чтобы тот его сфотографировал! – быстро ответила Реджи. (Быстрее, отметил я, чем шевелились мои мозги, даже подпитанные «английским воздухом».)

– Если они поднялись на вершину, – подхватил Жан-Клод, то Мэллори почти наверняка сфотографировал Ирвина, а потом передал маленькую камеру Сэнди, чтобы тот сфотографировал его. И Ирвин мог положить фотоаппарат в свою сумку. Это логично.

– Мы должны сохранить фотоаппарат, – сказал Дикон.

– Но в таком случае, – прибавила Реджи, – нужно взять и последнюю записку Ирвина, передать ее матери.

– Обязательно, – кивнул Дикон. – Но только если мы не найдем кузена Персиваля и Майера вместе с… не знаю, что там у них было… и не будем обязаны какое-то время держать нашу экспедицию в тайне. Но вы возьмите блокнот, леди Бромли-Монфор. Если мы выживем и нам будет позволено рассказать об этой экспедиции, когда все закончится, я – черт, все мы – захотим узнать, поднялись ли Мэллори и Ирвин на Эверест год назад.

– Давай, Джейк, – сказал Дикон. – Я беру блокнот, а ты понесешь фотоаппарат. Готов поспорить, там есть негативы, которые ответят на вопрос, покорили ли Мэлори и Ирвин вершину в прошлом году.

– Почему я? – Мысль о том, что придется носить с собой камеру Мэллори, по какой-то непонятной причине беспокоила меня, словно мне предлагали большую тяжесть.

– Потому что у тебя самый легкий груз, и потому что мне кажется, что ты можешь пережить это восхождение.

Глава 16

Честно говоря, я не верил, что мы сможем подняться на Северо-Восточный гребень Эвереста на высоте 28 000 футов, но когда представлял, как ступаю на него, то всегда думал, что мы втроем серьезно пожмем друг другу руки или по-братски похлопаем друг друга по плечу – а может, просто будем смотреть на мир с одной из самых высоких точек на нашей планете.

Но когда мы на самом деле добрались до гребня, то настолько устали, что даже не могли пошевелиться. Первым сдвинулся Жан-Клод – проковылял за ближайший камень, сорвал кислородную маску, и его вырвало. Пасанг просто смотрел на юг, словно там его что-то ждало. Когда мы отдохнули и немного подышали кислородом, установив подачу на 2,2 литра в минуту, мы с Диконом и Реджи достали бинокли и стали изучать склоны под нами, выискивая немцев, которые делали все возможное, чтобы догнать и убить нас.

– Вот они, – наконец сказал я, указывая вниз. Все пятеро. Поднимаются по трещинам над Желтым поясом примерно в трехстах футах к северо-западу от нашего шестого лагеря. Будут на нашем гребне минут через тридцать. – Видите их?

– Oui.

Я видел на груди идущего первым – самый опытный альпинист из всех пятерых, судя по скорости передвижения и коротким остановкам, – ремень винтовки.

– Думаешь, это Бруно Зигль? – спросил я Дикона.

– Откуда мне знать? – буркнул он. – На всех белые зимние маскировочные анораки с капюшонами, а под очками что-то вроде белых шарфов или масок. Как я могу узнать Бруно Зигля с такого расстояния?

– Но ты думаешь, что это он?

– Да, – ответил Дикон и опустил бинокль, так что тот повис на толстом кожаном ремешке. – Он – их лидер. Самый опытный альпинист. И больше всех хочет найти и убить нас. Поднимается уверенно, с какой-то странной агрессивностью. Да, думаю, это он.

– Я по-прежнему кое-чего не понимаю, Ри-шар, мадам Реджи, – сказал Жан-Клод. Он набрал в рот немного воды из бутылки, прополоскал рот и сплюнул на снег. – Что такого мог этот Курт Майер – и, если уж на то пошло, ваш кузен Персиваль, Реджи, – стянуть у немецкого правительства, что они так хотят это вернуть? В конце концов, Англия и Франция не воюют с Германией… пока.

Реджи вздохнула.

– Перси поручили… добыть сведения вовсе не о нынешнем немецком правительстве, – сказала она. – Веймарская республика слаба и нерешительна. Наш с Диконом… общий друг… попросил Персиваля добыть информацию об одной экстремистской группе националистов правого толка.

– Deutschland буквально кишит разными группами крайне левых и крайне правых националистов, – заметил Же-Ка.

– Да, – согласилась Реджи, – но только нацисты – та группа, к которой принадлежит Бруно Зигль со своими друзьями, – будут представлять большую опасность для Великобритании… и Франции… в ближайшие годы и десятилетия. По крайней мере, так считает наш друг, который выписывает много чеков, но предпочитает золото.

– Честно говоря, мне надоело, что вы двое все время разговариваете какими-то дурацкими загадками, – сказал я между приступами жуткого кашля; я разозлился. – Шпионы – даже те, кто на нашей стороне, – обычно работают на правительство, министерства, секретные службы, а не на частных лиц, которые любят золото. Просто скажите, о ком идет речь, черт бы его побрал, и как один человек может посылать шпионов в Германию. Мы тут рискуем жизнью. И имеем право знать, кто этот английский начальник над шпионами.