Мессере Джованни, ваш кот слишком умён!..

Я присела передохнуть. Затылок ломило ужасно, несмотря на периодически прикладываемые пузыри со льдом. Увы, амулет, снимающий боль, перестал работать ещё часа два назад, а зарядить его было некому.

Дверь с грохотом распахнулась, и я невольно поморщилась, так отдался этот удар в нисколько не уменьшившейся шишке. Но когда я увидела, кто влетел в кухню, вытаращилась не хуже, чем какая-нибудь рыба-солнечник.

На пороге стояла Франка Польпеттоне. Из-за её плеча выглядывала Стефания, корчившая рожи, которые я могла, наверное, расшифровать, как предупреждение.

— Добрый вечер, — сказала я.

— Добрый, добрый! — парой широких шагов женщина пересекла открытое пространство и остановилась передо мной. — Голова болит?

— Немного.

— Джузеппе мерзавец, — сообщила мне Франка информацию, без которой я бы обошлась. — И мне за него стыдно.

Я вздохнула. Надо вставать со стула и вытаскивать из духовки запечённую рыбу. Заказы принимать уже перестали, десерты давно готовы, так что остаётся только всё убрать, вымыть столы из нержавеющей стали и подготовить на завтра то, на что с утра никогда не бывает времени. И никаких свиданий сегодня!

Тем временем синьора Польпеттоне прошла к двери бельевой комнаты, зашла туда и через минуту вышла в фартуке и туго завязанном платке.

— Начинку для равиоли я сделаю сегодня, — проворчала она. — А завтра с утра мы с вами вдвоём поедем на рынок, и пусть только кто-нибудь из этих farabutti[5]⁾ 

попробует подсунуть недостаточно выдержанную говядину!

У меня даже усталость прошла, словно и не было. Ай да Стефания! Беспроигрышный ход сделала девочка, страшно подумать, как она станет мыслить к тридцати годам? Франка, что о ней ни говори, истовая патриотка Лукки. А поступок Джузеппе Фаначчи бросает тень на облик лукканца из народных побасенок, хитрого, но честного.

И это означает, что теперь у меня, а значит и у «Кантины деи Сапори» будет лучший из возможных су-шефов.

Кстати, неплохо было бы запомнить, что ни в коем случае нельзя при синьоре Польпеттоне так назвать её должность…

— Договорились, — ответила я. — Спасибо, Франка! С утра — это во сколько?

— Я зайду за тобой в шесть утра, и можешь не завтракать, на рынке и перекусим.

Шесть утра, конечно Тьма знает, как рано… Ничего, сегодня уйду до полуночи, пусть припозднившимися клиентами занимается… да хотя бы Джемма. Вот именно, Джемма, а завтра ресторан откроет Марко. Кивнув в знак согласия, я поставила на поднос подогретую тарелку, куда выложила обжаренные в масле артишоки и томлёный со сливками шпинат. Достала из духовки керамическую форму с камбалой и разместила по соседству: Лука на глазах у клиента разделает рыбу, переложит на тарелку с овощами и польёт растопленным сливочным маслом с лимонным соком, красиво называемым соус Меньер. Всё, это было последнее блюдо на сегодня!

— Идите домой, Лиза. Вам завтра вставать рано, — заботливо сказал официант, забирая у меня поднос. — Мы здесь всё уберём.

— Спасибо, Лука!

Я отдала ключи от ресторана, попрощалась со всеми и вышла в ночь. Совсем рядом, в двух шагах, шелестели листвой могучие деревья на городской стене. От лимонного дерева, кадка с которым стояла возле двери «Кантины», пахло столь же сильно, как и от куста чайных роз, что рос возле дома напротив. Ароматный воздух кружил голову не хуже хорошего вина. Луна скрывалась за легким, полупрозрачным облачком, но света хватало, чтобы различим был каждый камень в булыжной мостовой. Глубоко вздохнув, я подумала, как причудливо смешиваются два таких обычных запаха, лимон и роза; интересно было бы сделать десерт с таким сочетанием…

Улицы Лукки ещё не были пусты, за десять минут, что я шла до своего дома, встретились мне несколько компаний гуляющих туристов, две или три парочки, целующиеся в густой тени портиков, два добродушных пьяницы, что выцеживали последние капли из бутылки граппы. Уже подходя к виа Филлунго, я увидела громадного кота, шерсть которого серебрилась в лунном свете. Неро, кажется, так звали этого зверя, пересёк пьяцца Сан Бернардо и скрылся под аркой дома Арригони.

Винченцо не дождется меня сегодня вечером у дверей «Кантины», подумала я, тряхнула головой и закрыла за собой двери.

Когда-то пьяцца делле Чибо (площадь Провизии) называлась пьяцца ди Майале, Свиная — нетрудно догадаться, с чего начинался рынок. Мясные ряды и сейчас были впечатляющими, но уже не главенствовали. Сразу у входа бросались в глаза пирамиды разноцветных помидоров, алых, жёлтых, фиолетовых, чёрных; рядом лежали жёлтые цветы цуккини с крохотными завязями, и я сделала пометку в блокноте — внести в меню Fiori di Zucchini ripieni (фаршированные цветы цуккини). Но Франка неумолимо тащила меня дальше, и я перестала вглядываться, только отмечала, что мы пролетели овощные и фруктовые ряды, проскочили мясные, просвистели мимо молока, сыра, мёда и пряностей и, наконец, затормозили возле рыбы.

Металлический прилавок был засыпан колотым льдом, среди кристаллов которого золотилась чешуя карпов, розовела форель, светились желто-чёрными полосами плавники камбалы…