Мессере Джованни, ваш кот слишком умён!..

— Мария — его жена, наша кондитерша. Все городские новости она узнает непостижимым образом раньше всех. Мне даже кажется иной раз, что она бывает в курсе последних событий за пять минут до того, как они происходят.

— Звали, синьор? — круглолицая женщина лет пятидесяти в белом фартуке и чепце, отделанной кружевами, неспешно подошла к беседке.

— Прости, Мария, что отвлёк от дел, — вежливо начал Винченцо.

— Пустое, синьор, спрашивайте, — отмахнулась та.

— Ты, случайно, не знаешь, кто готовит завтраки в башне Фортиджи?

— Молодому Уго? — Женщина скептически хмыкнула. — Ну, он-то губы раскатал, хотел Луиджи Скаппи нанять, но тот отказался. Я, говорит, отцу вашему прислуживать не стал, и вам не стану. Из большого дома к нему тоже никто не пошёл, да и бабка не пустила бы, она его не признала. Так что убирает в башне и завтраки подаёт Марио-Леворукий, а как уж Уго с остальным управляется, то мне неведомо.

— Понятно. Спасибо, Мария, ты нам очень помогла.

Присев в книксене, кондитерша удалилась, а Винченцо почесал в затылке:

— Это нам ничем не поможет. Марио потому и носит такое прозвище, что всё делает так, будто у него обе руки левые, но вполне мог бы называться Марио-Непросыхающий, поскольку полностью трезвым его никто и никогда не видел. Но знаешь, что… мы можем просто пойти и постучать в дверь!

— Сейчас?

— Одиннадцать утра, для делового визита самое время. Сколько я помню, Уго никогда не вставал рано утром.

Воскресный день почти все жители Лация проводят одинаково: просыпаются поздно, завтракают неторопливо и с удовольствием, к полудню идут на службу в ту церковь, которая ближе им по духу, после молитвы выпивают по стаканчику доброго вина и ложатся спать, чтобы переждать жару. А вот ближе к вечеру, часов в шесть, выползают из дому и идут ужинать — кто к родным, кто в ближайшую таверну, а кто и в хороший ресторан.

Зная эти местные традиции, сегодня мы на ланч даже и не открывались, а сосредоточились на ужине. Пару дней назад некая добрая фея прислала на кухню «Кантины» несколько ящиков отборных овощей, и среди них — отличные артишоки. Их я и собиралась сделать коронным номером сегодняшнего вечера.

— Значит, так, — я загибала пальцы, глядя на Стефанию, трудолюбиво вычищающую из зелёно-фиолетовых недозрелых соцветий мохнатые серединки. — Для закусок сделаем жареные по-иудейски, маринованные и томлёные с мятой и чесноком по-римски. Для горячего — свиной рулет, начинённый сырокопчёным окороком и артишоками, и, пожалуй, сделаем из них же соус к пасте.

— Еще можно фаршированные запечь, — внесла свою лепту девушка.

— Точно, — поддержал её помощник повара Массимо. — Три штуки на порцию, один с мясом, второй с сыром и шпинатом, третий… м-м-м… во, с рубленой ветчиной и рикоттой!

— Принято, — кивнула я. — Работаем.

Отвлекла всех от овощей Джемма, влетевшая на кухню с вытаращенными глазами:

— У… меня… новости! — выдохнула она, сгибаясь в попытке отдышаться.

— Сядь, — хладнокровно толкнула девушку в плечо Франка. — Отдышись, выпей вот глоток воды, а потом рассказывай. Да не части!

— Значит, так, — сообщила переведшая дух официантка. — Мессере Лучано Понтедра выдаёт замуж внучку!

Молчание повисло в ресторане.

— И что? — через несколько секунд осведомилась я, поняв, что продолжения не будет.

— Погоди, я, кажется, поняла, — остановила меня Франка. — Ты хочешь сказать, что старая выдра Мария Скварчалупи не станет готовить свадебный торт?

— Именно! — торжествующе воскликнула Джемма.

— А теперь, пожалуйста, пояснения! Потребовала я.

— Пойдём, выпьем кофе. Это достаточно долгий разговор, — Франка потянула меня за руку в сторону зала. — Они закончат с овощами, а Стефания подготовит мясо.

Мы сели за столик в полутёмном пустом ресторанном зале, через минуту Массимо принёс две чашки и сливочник, и Франка начала рассказ:

— Мария Скварчалупи всю жизнь была кухаркой и экономкой в Каза Понтедра. Ну, по крайней мере, последние сорок лет — так точно. Не скажу, чтобы она уж так безупречно готовила, но мессере Лучано был доволен, он вообще человек простой, ему лучше гармуджи нету супа. Так сложилось, что у мессере единственная внучка, Камилла, он в ней души не чает. Конечно, всяких племянников и троюродных полно, но своя, родная — вот только Ками. Девочка закончила университет в Медиолануме и вернулась в Лукку, учиться руководить домом. Семье Понтедра принадлежат несколько больших ферм, они обрабатывают кожи, ну и обувь шьют и всякое такое.

— Постой-ка, у них на торговой марке картинка, высокий арочный мост?

— Да.

— О, я тут как раз тут купила их туфли, — я вытянула вперёд ногу и покрутила ступнёй. — Отличная работа, и красиво!

— Это да… — Франца допила кофе. — Ну так вот, с этим всем хозяйством Камилла справляется, её хорошо учили. Да к тому же, как говорят, у неё есть магия земли, небольшая, но в деле очень полезная. А вот с Марией она не справилась. Та отказалась дать для проверки расходные книги, заявила, что за ней пересчитывать имеет право только сам мессере.

— Ну так мессере, наверное, может дать распоряжение? — не поняла я.