Мессере Джованни, ваш кот слишком умён!..

Встречу с Риэлем мы назначили на первое октября, так что у меня было довольно времени, чтобы собраться, окончательно утвердить с Франкой и прочими заинтересованными лицами концепцию работы ресторана, попрощаться с теми, кто стал уже почти родным — отцом Паоло, Джоном Довертоном, Неро, тётушкой Лючией, Томмазо …

Винченцо молчал, темнел лицом и целые дни пропадал в поездках по хозяйствам семьи Арригони.

В конце концов я не выдержала и назначила отъезд на три дня раньше, чем планировала изначально. Лучше я по Фиренце погуляю или в Медиолануме в оперу схожу, чем каждый раз, встречаясь глазами с Винсом, чувствовать себя виноватой во всём.

Он настоял на том, чтобы самолично отвезти меня в Фиренцу, и ощущение, что поступила я по-свински, всё же пришло ко мне во всей красе…

— Тебе удобно? — поинтересовался синьор Арригони ещё минут через десять.

— Более чем. Слушай, я как-то пропустила, нашли ли убийц тех двоих! Расскажи, а?

Может быть, это покажется кому-то смешным, но я и в самом деле не знала результатов расследования. Да и кто бы мне о них стал докладывать?

Винченцо пожал плечами:

— Вот с того момента, когда было выяснено, что преступник — маг-некромант, никаких новых данных не появилось. Джон осмотрел все три дома, которые принадлежали семье Кватрокки…

— Я думала, они небогаты, — перебила я его. — А три дома — это же много?

— На самом деле, дом из них только один, городской… ну, не особняк, но и не хижина. Четыре спальни и так далее. Вторым домом считалась та конура, где их нашли, да и третий немногим отличался от сарая.

— Понятно… И как, удалось что-то обнаружить?

Новое пожатие плеч было мне ответом.

— Ничего такого, о чём стоило бы говорить. Кое-какие записи, пара амулетов не вполне ясного происхождения… В общем, Довертон всё это собрал и решил ехать в университет Медиоланума, он уверен, что след ведёт туда.

Тёмно-синие тучи опустились совсем низко, где-то вдалеке пророкотал гром. В лобовое стекло экипажа ударил проливной дождь, и я поёжилась. Винченцо аккуратно съехал на обочину, дезактивировал фиалы с элементалями и повернулся ко мне:

— Что тебя гонит, Лиза? Ты прожила в Лукке меньше полугода. До этого скиталась по южным районам Лация, ещё раньше — по Сиаму и Чиньской Империи. Может быть, пора уже остановиться?

Пришла моя очередь пожимать плечами:

— Винс, ты же видишь, что Лукка меня не приняла. Вытолкнула. Дурацкая история с родственниками синьоры Марии была просто вишенкой на торте, мне и до этого было в твоём городе…

— Плохо?

— Нет, — я покачала головой и твёрдо повторила: — Нет. Хорошо. Очень хорошо. Но… я не чувствовала себя дома. И руководить рестораном… интересно, но не моё это дело.

— Ну так может быть, ты просто выйдешь за меня замуж и станешь вести дом? Может, это твоё дело?

Прикрыв глаза, я представила себе Каза Арригони: хозяйка там Лаура, супруга мессере Лоренцо; есть ещё её старшая невестка, мать Винченцо. Не стоит забывать и об экономке. И что в таком случае достаётся мне, поливать цветы в горшках?

Я покачала головой:

— Нет, Винс. Не в Каза Арригони. Ты не уедешь из своего города, а я не смогу там жить, так что лучше не пробовать.

— Ты просто боишься! — он раздосадованно махнул рукой, произнёс заклинание активации и тронул экипаж.

— Наверное… — ответила я, глядя на струи воды, льющиеся по стеклам. — Наверное, я трусиха.

Самой большой горизонтальной поверхностью в комнате Джона был пол. Именно на нём было разложено всё то, что он нашёл в доме семьи Кватрокки: тетради, записные книжки, амулеты, немногочисленные драгоценности, старые детские игрушки, чучело лисы, фарфоровые фигурки… Словом, всё, от чего хоть немного веяло магией.

Три предмета, от которых смердело чем-то невероятно паскудным, он не стал изучать, а немедленно сложил в ящик, накрыл стазисом и с посыльным отправил в Медиоланум, в хранилище тамошнего отделения Службы магбезопасности. Голографические изображения фигурки уродливой обезьяны из тёмного дерева, глиняной лошадки и странного переплетения узких медных полосок и свитых вместе проволочек из серебра и золота висели перед ним в воздухе. Сам же Довертон сидел в кресле, периодически прикладываясь к кубку с белым холодным вином, и читал дневник Марко Кватрокки, младшего сына.

Дневник был откровенно скучным. Мальчик к своим семнадцати не научился выражать свои мысли, а может быть, обладал небольшим словарным запасом, пока было неясно. По понятным причинам Джон взял последнюю из тетрадей, начатую в январе текущего года.

Марко писал в дневник каждый день, старательно описывая свои уроки с матерью, то, что они ели на завтрак, обед и ужин, покупки на рынке… Кажется, вся жизнь этой маленькой семьи была строго регламентирована. На рынок они ходили по вторникам и пятницам, ровно в десять; за занятия мальчик садился ежедневно в восемь утра, делал перерыв для домашней работы и возвращался к урокам в два часа дня, после обеда. В субботу они пекли хлеб, в понедельник и четверг делали пасту, по средам и пятницам ели рыбу.