Мессере Джованни, ваш кот слишком умён!..

— Слушай, я этого типа где-то видел, — сказал он уверенно.

— Видел, — кивнул Алеццони. — Он работает лаборантом на факультете огненной магии университета.

— Погоди-погоди… Когда я приходил к этому… Сольферини, там вроде бы какая-то тень мелькала в углу… Но я же проверил помещение, и амулет показал, что никого, кроме нам двоих в комнате нет!

— Если бы ты прочёл досье, то узнал бы, что синьор Гвидо Капонато обладает редким даром — он невидим для любых амулетов, для магических импульсов, даже снять его магокамерой нельзя.

— Как интересно, — медленно проговорил Джон. — Ладно, сейчас прочту внимательно.

Три листа, вложенные в папку, он читал минут пятнадцать. Читал, перечитывал, возвращался к началу страницы и посматривал на карандашный портрет. Когда он отложил досье, сторонний наблюдатель мог бы сказать, что бритвальдец постарел на много лет. так резко обозначились морщины, углубилась носогубная складка, обтянулись кожей скулы.

— Теперь понимаешь, почему этого досье ты не видел? — с долей сочувствия спросил Алеццони.

В ответ Довертон затейливо выругался.

— Это ж надо, — сказал он, отведя душу. — Это ж надо, в таком запутанном деле ещё и напороться на королевского родственника! Слушай, а ведь у нас уже всплывал его величество Виктор-Эммануил IX!

— В каком качестве?

— На снимке… в семье Кватрокки хранился снимок шестерых выпускников в военной форме, там рядом стояли король и Пьер-Антонио, отец обоих погибших мальчиков.

— Ты думаешь, он не пропал, а выжил и руководил их обучением в области некромантии и магии крови? — подобрался Алеццони, и стал похож уже не на добродушного и печального рыцаря, а на добермана, взявшего след.

— Не знаю… — Джон поднялся и заходил по комнате. Кот, сидевший на подоконнике спиной к ним, повернулся и сверкнул жёлтыми глазами. — Нет, вряд ли. Но смотри, цепочка вырисовывается вполне прочная! Пьер-Антонио Кватрокки заканчивает Туринскую кавалерийскую школу вместе с тогда ещё кронпринцем Виктором-Эммануилом. Женится на Бриде О’Доннел, они обзаводятся двумя сыновьями, в шестьдесят четвертом и шестьдесят седьмом годах. Одиннадцать лет назад старший, Маттео, погибает на дуэли. Вскоре после этого отец исчезает… вероятно.

— Ты не знаешь точной даты его отъезда из Лукки? — проницательно отметил Алеццони.

— Не знаю, — согласился Довертон. — Но могу экстраполировать. Он же не просто так бросил оставшихся членов семьи и умотал за тридевять земель, его что-то к этому подтолкнуло! Далее…

Он остановился, долил в свою рюмку граппы и продолжил хождение по комнате.

— А далее, как я понимаю, на протяжении десяти лет ничего не происходило, — продолжил фразу гость.

— Не происходило — или мы не знаем, на что обращать внимание. Но в нашем календаре пробел до конца апреля, когда Брида сорвалась с места и поехала в Зелёный Эрин, затем вместе с сыном пропутешествовала по Бритвальду, Галлии, Царству Русь и добралась аж до империи Чинь. И не Нанкин посетила, как можно было бы ожидать, и даже не в Бейджин, а горы Уишао.

— Тёмным забытая глушь… — прокомментировал Алеццони.

— Именно так.

— Давай строй цепочку дальше, а я буду проверять её звенья на крепость.

— Строю дальше. Я обратил внимание на странные, несуразные и тревожные случаи магического воздействия на граждан где-то в начале мая, и к концу мая уже понимал, что все их можно свести в одно дело. В середине сентября я получил письмо от отца Паоло Скальки, священника церкви Единого, моего старинного друга, и приехал в Лукку. И постепенно понял… мы поняли, потому что отец Паоло поогал мне, так же как и Винченцо Арригони — постепенно мы поняли, что все эти случаи будто следовали за Бридой и её сыном. Однако в последних числах сентября оба они были найдены мёртвыми.

— То есть, эта ниточка оборвалась?

— Да. Но не совсем, потому что были ещё и дневники мальчика… Знаешь, — сказал вдруг Довертон с удивившей его самого горячностью, — Женщину, которая довела до такого состояния собственного сына, я бы привязывал на площади к позорному столбу.

— В Лации это наказание было отменено королём Виктором-Эммануилом VII, почти двести лет назад, — без насмешки ответил ему Алеццони. — Возможно, его величество поторопился?

— Возможно…

— Кстати, я же принёс ещё одно звено для твоей цепи.

— Какое?

— Мы допросили того самого гоблина, что следил за тобой. Ты был прав, ему дали приказание выяснить, куда ты пойдёшь из университета. И он сидел в кустах возле гостиницы, чтобы увидеть, если ты отправишься куда-нибудь ещё ночью.

— А кто дал приказание?… Впрочем, гоблина спрашивать бессмысленно, для него все хомо на одно лицо, махнул рукой Довертон.

— Это да, лицо он бы опознать не смог, усмехнулся его собеседник. — Зато он описал отличную примету. От того, кто им командовал, пахло мочёными яблоками.

— Чем?!

— Ацетоном, друг мой, ацетоном. И это значит, что у того, кто отправил беднягу Фыра на это бессмысленное дело, можно практически безошибочно диагностировать диабет первого типа.