Метаморфозы

Бедный, погублен. Но знай, твоим мои не уступят

¹⁵⁰ В силе рука и любовь: нанести они рану сумеют.

Вслед за погибшим пойду, несчастливица, я, и причина

Смерти твоей и спутница. Ах, лишь смертью похищен

Мог бы ты быть у меня, но не будешь похищен и смертью!

Все же последнюю к вам, — о слишком несчастные ныне

¹⁵⁵ Мать и отец, и его и мои, — обращаю я просьбу:

Тех, кто любовью прямой и часом связан последним,

Не откажите, молю, положить в могиле единой!

Ты же, о дерево, ты, покрывшее ныне ветвями

Горестный прах одного, как вскоре двоих ты покроешь,

¹⁶⁰ Знаки убийства храни, твои пусть скорбны и темны

Ягоды будут вовек — двуединой погибели память!»

Молвила и, острие себе в самое сердце нацелив,

Грудью упала на меч, еще от убийства горячий.

Все ж ее просьба дошла до богов, до родителей тоже.

¹⁶⁵ У шелковицы с тех пор плоды, созревая, чернеют;

Их же останков зола в одной успокоилась урне».

Смолкла. Краткий затем наступил перерыв. Левконоя

Стала потом говорить; и, безмолвствуя, слушали сестры.

«Даже и Солнце, чей свет лучезарный вселенною правит,

¹⁷⁰ Было в плену у любви: про любовь вам поведаю Солнца.

Первым, — преданье гласит, — любодейство Венеры и Марса

Солнечный бог увидал. Из богов все видит он первым!

Виденным был удручен и Юноной рожденному мужу

Брачные плутни четы показал и место их плутен.

¹⁷⁵ Дух у Вулкана упал, из правой руки и работа

Выпала. Тотчас же он незаметные медные цепи,

Сети и петли, — чтоб их обманутый взор не увидел, —

Выковал. С делом его не сравнятся тончайшие нити,

Даже и ткань паука, что с балок под кровлей свисает.

¹⁸⁰ Делает так, чтоб они при ничтожнейшем прикосновенье

Пасть могли, и вокруг размещает их ловко над ложем.

Только в единый альков проникли жена и любовник,

Тотчас искусством его и невиданным петель устройством

Пойманы в сетку они, средь самых объятий попались!

¹⁸⁵ Лемний162 вмиг распахнул костяные точеные створы

И созывает богов. А любовники в сети лежали

Срамно. Один из богов, не печалясь нимало, желает

Срама такого же сам! Олимпийцы смеялись, и долго

Был этот случай потом любимым на небе рассказом.

¹⁹⁰ За указанье четы Киферея163 ответила местью

И уязвила того, кто их тайную страсть обнаружил,

Страстью такой же. К чему, о рожденный от Гипериона,164

Ныне тебе красота, и румянец, и свет лучезарный?

Ты, опаляющий всю огнем пламенеющим землю,

¹⁹⁵ Новым огнем запылал; ты, все долженствующий видеть,

На Левкотою165 глядишь: не на мир, а на девушку только

Взор направляешь теперь; и то по восточному небу

Раньше восходишь, а то и поздней погружаешься в воды, —

Залюбовавшись красой, удлиняешь ты зимние ночи.

²⁰⁰ Часто тебя не видать, — переходит душевная мука

В очи твои; затемнен, сердца устрашаешь ты смертных.

И хоть не застит твой лик луна, которая ближе

К землям, — ты побледнел: у тебя от любви эта бледность.

Любишь ее лишь одну. Тебя ни Климена, ни Рода166

²⁰⁵ Уж не пленят, ни красавица мать Цирцеи Ээйской,167

Ни твоего, — хоть ее ты отверг, — так желавшая ложа

Клития,168 в сердце как раз в то время носившая рану

Тяжкую. Многих одна Левкотоя затмила соперниц,

Дочь Эвриномы, красы того дальнего края, откуда

²¹⁰ Благоуханья везут. Когда ж дочь взрослою стала, —

Как ее мать — остальных, так она свою мать победила.

Ахеменеевых царь городов169 был отец ее, Орхам,

Происходил в поколенье седьмом он от древнего Бела170.

Солнечных коней луга под небом лежат гесперийским.

²¹⁵ Пищей — амброзия им, не трава; их усталые члены

После работы дневной для трудов она вновь подкрепляет.

Вот, между тем как они луговины небесные щиплют

И исполняется ночь, бог входит в желанную спальню,

Матери образ приняв, Эвриномы, и там Левкотою

²²⁰ Видит, как та при огне — а с нею двенадцать служанок —

Тонкую пряжу ведет, точеным крутя веретенцем.

По-матерински, войдя, целует он милую дочку, —

«Тайное дело у нас, — говорит, — уйдите, служанки,

Право у матери есть с глазу на глаз беседовать с дочкой».

Повиновались. А бог, без свидетелей в спальне оставшись, —

²²⁵ «Я — тот самый, — сказал, — кто длящийся год измеряет,

Зрящий все и которым земля становится зряча, —

Око мира. Поверь, тебя я люблю!» Испугалась

Девушка; веретено и гребень из рук ослабевших

²³⁰ Выпали; страх — ее украшал, и бог не помедлил,

Истинный принял он вид и блеск возвратил свой обычный.

Дева же, хоть и была нежданным испугана видом,

Блеску его покорясь, без жалоб стерпела насилье.

В Клитии ж — зависть кипит: давно необузданной страстью

²³⁵ К Солнцу пылала она, на любовницу гневаясь бога,

Всем рассказала про грех и, расславив, отцу объявила.

Немилосерден отец и грозен: молящую слезно,

Руки простершую вверх к сиянию Солнца, — «Он силой

Взял против воли любовь!» — говорившую в горе, жестокий

²⁴⁰ В землю глубоко зарыл и холм насыпал песчаный.

Гелиос быстро тот холм рассеял лучами и выход

Сделал тебе, чтоб могла ты выставить лик погребенный.

Но не могла уже ты, задавленной грузом песчаным,

Нимфа, поднять головы и трупом лежала бескровным.

²⁴⁵ И ничего, говорят, крылатых коней управитель

В мире печальней не зрел, — один лишь пожар Фаэтона.

Силой лучей между тем оживить охладелое тело