Метаморфозы

Прыгаю с судна легко и на влажный песок наступаю, —

⁶⁰⁰ Там и проводим мы ночь. Заря между тем заалела

Ранняя. Вот я встаю и велю сотоварищам свежей

Влаги принесть, указую и путь, до ключей доводящий.

Сам же на холм восхожу, — узнать, что мне обещает

Ветер; сзываю своих и опять на корабль возвращаюсь.

⁶⁰⁵ «Вот мы и здесь!» — Офельт говорит, из товарищей первый,

Сам же добычей гордясь, на пустынном поле добытой,

Мальчика брегом ведет, по наружности схожего с девой.

Тот же качался, вином или сном отягченный как будто,

И подвигался с трудом. На одежду смотрю, на осанку

⁶¹⁰ И на лицо — ничего в нем не вижу, что было бы смертным.

Понял я и говорю сотоварищам: «Кто из бессмертных

В нем, сказать не могу, но в образе этом — бессмертный.

Кто бы ты ни был, о будь к нам благ и в трудах помоги нам!

Их же, молю, извини!» — «За нас прекрати ты молитвы!» —

⁶¹⁵ Диктид кричит, что из всех проворней наверх забирался

Мачт и скользил на руках по веревкам. Его одобряют

И белокурый Мелант, на носу сторожащий, и Либид

С Алкимедоном, затем призывающий возгласом весла

Двигаться или же стать, Эпопей, побудитель отваги,

⁶²⁰ Так же и все; до того ослепляет их жадность к добыче.

«Нет, чтоб был осквернен корабль святотатственным грузом,

Не потерплю, — я сказал, — я первый права тут имею!»

Вход преграждаю собой. Но меж моряками наглейший

Ярости полн Ликабант, из тускского изгнанный града,

⁶²⁵ Карою ссылки тогда искупавший лихое убийство.

Этот, пока я стоял, кулаком поразил молодецким

В горло меня и как раз опрокинул бы в море, когда бы

Я не застрял, хоть и чувства лишась, бечевою задержан.

И в восхищенье толпа нечестивцев! Но Вакх наконец-то —

⁶³⁰ Ибо тот мальчик был Вакх, — как будто от крика слетела

Сонность и после вина возвратились в грудь его чувства, —

«Что вы? И что тут за крик? — говорит. — Какою судьбою

К вам, моряки, я попал? И куда вы меня повезете?»

«Страх свой откинь! — отвечает Прорей, — скажи лишь, в какой ты

⁶³⁵ Гавани хочешь сойти, — остановишься, где пожелаешь».

Либер в ответ: «Корабля вы к Наксосу152 ход поверните.

Там — мой дом; и земля гостей дружелюбная примет».

Морем клялись лжецы и всеми богами, что будет

Так, мне веля паруса наставлять на раскрашенный кузов.

⁶⁴⁰ Наксос был вправо; когда я направо наставил полотна, —

«Что ты, безумец, творишь!» — Офельт говорит, про себя же

Думает каждый: «Сошел ты с ума? Поворачивай влево!»

Знаки одни подают, другие мне на ухо шепчут.

Я обомлел. «Пусть иной, — говорю, — управление примет».

⁶⁴⁵ И отошел от руля, преступленья бежав и обмана.

Все порицают меня, как один корабельщики ропщут.

Эталион между тем говорит: «Ужели же наше

Счастье в тебе лишь одном?» — подходит и сам исполняет

Труд мой: в другую корабль от Наксоса сторону правит.

⁶⁵⁰ И удивляется бог, и, как будто он только что понял

Все их лукавство, глядит на море с гнутого носа,

И, подражая слезам, — «Моряки, вы сулили не эти

Мне берега, — говорит, — и просил не об этой земле я.

Кары я чем заслужил? И велика ли слава, что ныне

⁶⁵⁵ Мальчика, юноши, вы одного, сговорясь, обманули?»

Плакал тем временем я. Нечестивцев толпа осмеяла

Слезы мои, и сильней ударяются весла о волны.

Ныне же им самим, — ибо кто из богов с нами рядом,

Если не он, — я клянусь, что буду рассказывать правду,

⁶⁶⁰ Невероятную пусть: неожиданно судно средь моря

Остановилось, корабль как будто бы суша держала.

И, изумленные, те в ударах упорствуют весел,

Ставят полотна, идти при двоякой подмоге пытаясь.

Весел уключины плющ оплетает, крученым изгибом

⁶⁶⁵ Вьется, уже с парусов повисают тяжелые кисти.

Бог между тем, увенчав чело себе лозами в гроздьях,

Сам потрясает копьем, виноградной увитым листвою.

Тигры — вокруг божества: мерещатся призраки рысей,

Дикие тут же легли с пятнистою шкурой пантеры.

⁶⁷⁰ Спрыгивать стали мужи, — их на то побуждало безумье

Или же страх? И первым Медон плавники получает

Черные; плоским он стал, и хребет у него изгибаться

Начал. И молвит ему Ликабант: «В какое же чудо

Ты превращаешься?» Рот между тем у сказавшего шире

⁶⁷⁵ Стал, и уж ноздри висят, и кожа в чешуйках чернеет.

Либид же, оборотить упорные весла желая,

Видит, что руки его короткими стали, что вовсе

Даже не руки они, что верней их назвать плавниками.

Кто-то руками хотел за обвитые взяться веревки, —

⁶⁸⁰ Не было более рук у него; и упал, как обрубок,

В воду моряк: у него появился и хвост серповидный,

Словно рога, что луна, вполовину наполнившись, кажет.

Прыгают в разных местах, обильною влагой струятся,

И возникают из волн, и вновь погружаются в волны,

⁶⁸⁵ Словно ведут хоровод, бросаются, резво играя.

Воду вбирают и вновь из ноздрей выпускают широких.

Из двадцати моряков, которые были на судне,

Я оставался один. Устрашенного, в дрожи холодной,

Бог насилу меня успокоил, промолвив: «От сердца

⁶⁹⁰ Страх отреши и на Дию153 плыви». И, причалив, затеплил

Я алтари, и с тех пор соучаствую в таинствах Вакха».

«Долго внимал я твоим, — Пенфей отвечает, — лукавым

Россказням, чтобы мое в промедлении бешенство стихло!

Слуги, скорей хватайте ж его, и казненное мукой

⁶⁹⁵ Страшною тело его в Стигийскую ночь переправьте».