Метро

Они еще долго спорили, но Артем к их разговору больше не прислушивался. Мысли снова вернулись к ВДНХ. Для себя он уже твердо решил, что до того, как поднимется на поверхность, чтобы вместе с Ульманом отправиться к Останкинской башне, обязательно попытается прорваться на свою родную станцию. Как убедить в этой необходимости напарника, он пока не знал. Но в его груди копошилось нехорошее предчувствие, что последняя возможность увидеть свой дом и любимых людей предоставляется ему сейчас, до того, как он поднимется наверх. И упустить ее никак нельзя — кто знает, что будет потом? Хоть сталкер и говорил, что ничего сложного в их задании нет, сам Артем не очень-то верил, что когда-либо еще встретится с ним. Однако перед тем как начать свой, может быть, последний подъем наверх, он обязательно должен хоть ненадолго вернуться на ВДНХ.

«Звучит-то как… ВДНХ… Мелодично, ласково. Так бы слушал и слушал, — подумал Артем. — Неужели правду говорил случайный знакомый на Белорусской, и станция действительно вот-вот падет под натиском черных, а половина ее защитников уже погибла, пытаясь предотвратить неминуемое?» Сколько же он отсутствовал? Две недели? Три? Он закрыл глаза, пытаясь представить себе любимые своды, элегантные, но сдержанные линии арок, ажурную ковку медных вентиляционных решеток между ними, ряды палаток в зале: вот эта — Женькина, а сюда, поближе, — его.

Дрезину мягко покачивало в такт убаюкивающему стуку колес, и Артем сам не заметил, как его потянуло в сон. Ему опять снилась ВДНХ.

…Он больше ничему не удивлялся, не прислушивался и не пытался понять. Цель его сна была не на станции, а в туннеле, он точно помнил это. Выйдя из палатки, Артем сразу направился к путям, спрыгнул вниз и пошел на юг, к Ботаническому Саду. Кромешная темнота уже не пугала его, страшило другое: предстоящая встреча в туннеле. Кто его ждал там? В чем был смысл этого события? Почему ему никогда не хватало смелости выдержать до конца?..

Его двойник наконец появился в глубине туннеля — мягкие уверенные шаги постепенно приближались, как и в предыдущие разы, начисто лишая Артема решимости. Однако на этот раз он держался лучше: хоть колени и задрожали, Артем смог унять озноб и дотерпеть до того момента, как поравнялся с невидимым созданием. Покрываясь холодным липким потом, сдержался и не бросился бежать, когда легчайшее колебание воздуха подсказало ему, что таинственное существо находится в считаных сантиметрах от его лица.

— Не беги… Посмотри в глаза своей судьбе… — прошептал ему на ухо сухой шелестящий голос.

И тут Артем вспомнил — да как же он мог забыть об этом в прошлых кошмарах, — что в кармане у него лежит зажигалка. Нашарив пластмассовый корпус, он чиркнул кремнем, готовясь увидеть того, кто с ним разговаривал.

И тотчас же онемел, почувствовав только, как его ноги врастают в землю.

Рядом с ним неподвижно стоял черный. Широко открытые темные глаза без зрачков искали его взгляда.

Артем громко, что было силы, закричал.

— Маменьки грешные! — бабка держалась за сердце, тяжело дыша. — Перепугал-то как, ирод!

— Вы простите. Он у нас того… Нервный, — извинялся, обернувшись, Ульман.

— Что ты хоть там увидел, оглашенный? — из-под полуприкрытых опухших век бабка стрельнула любопытным взглядом.

— Сон… Кошмар приснился, — ответил Артем. — Извините.

— Сон?! Ну вы, молодые, впечатлительные, — и она снова принялась охать и ругаться.

На этот раз, как ни странно, проспал Артем довольно долго — пропустил даже остановку на Новослободской. И не успел он вспомнить, что же такое важное понял в конце своего кошмара, как маршрутка прибыла на Проспект Мира.

Обстановка здесь разительно отличалась от сытого благополучия Белорусской. Делового оживления на Проспекте Мира не было и в помине, зато сразу бросалось в глаза большое число военных: спецназовцев и офицеров с нашивками инженерных войск. С другого края платформы, на путях, стояли несколько охраняемых грузовых мотодрезин с загадочными ящиками, укрытыми брезентом. В зале, прямо на полу, сидели около полусотни кое-как одетых людей с огромными баулами, потерянно озираясь по сторонам.

— Что здесь происходит? — спросил Артем Ульмана.

— Это не здесь происходит, это у вас, на ВДНХ, — ответил тот. — Видно, собираются туннели взрывать… Если черные с Проспекта Мира полезут, Ганзе не поздоровится. Наверное, готовят превентивный удар.

Пока они переходили на Калужско-Рижскую линию, Артем смог убедиться, что догадка Ульмана, скорее всего, верна. Спецназ Ганзы орудовал и на радиальной станции, где он вообще не должен был появляться. Оба входа в туннели, ведущие на север, к ВДНХ и Ботаническому Саду, были отгорожены. Здесь кто-то на скорую руку устроил блокпосты, дежурство на которых несли ганзейские пограничники. На рынке почти не было посетителей, половина прилавков пустовала, люди тревожно перешептывались, словно над станцией нависла неотвратимая беда. В одном углу толпились несколько десятков человек, целые семьи с тюками и сумками. Цепочка очереди извивалась вокруг столика с надписью «Регистрация беженцев».