Между Христом и Антихристом. «Поклонение волхвов» Иеронима Босха

Иконографические «аномалии», которые исследователи находят в «Поклонении волхвов», не ограничиваются Антихристом. Чернокожий король в белоснежных одеждах тоже выглядит очень странно. Некоторые детали его костюма вызывают подозрение, что и он принадлежит к миру зла и как-то связан с Сыном погибели[149]. А если так, это значит, что Босх не только ввел в сцену Богоявления антипода Христа, но и взломал сам сюжет: даже в радостном торжестве у него появляется «червоточина». Попробуем разобраться.

В греческом оригинале Евангелия от Матфея (2:1) те, кого по-русски именуют «волхвами», были названы μάγοι – «маги». То же слово (magi) использовалось и в самом авторитетном латинском переводе Нового Завета, сделанном в IV в. Иеронимом Стридонским. Слово «маг» в те времена ассоциировалось с персидским зороастризмом, астрологией, колдовством и прорицанием будущего, каким славились вавилоняне, египтяне и халдеи[150]

. Потому первые христианские богословы на волне полемики с греко-римским язычеством и любыми культами, в которых они видели поклонение демонам, порой описывали волхвов, пришедших с дарами к Христу, как чародеев и обманщиков. И гадали, откуда те были родом: из Персии, Халдеи, Аравии или какой-то еще восточной земли. Один из самых влиятельных раннехристианских авторов Ориген из Александрии (ум. ок. 253 г.) писал, что, увидев на небе звезду, маги устремились к ней, поскольку считали, что она приведет их к одному из бесов. А младенцу Христу они поклонились, только когда осознали, что он могущественнее, чем их духи тьмы[151].

Однако со временем связка волхвов с язычеством была почти забыта. Их начали почитать как благочестивых мудрецов, которых вовсе не стоило путать с колдунами на службе демонов. Петр Едок в XII в. объяснял, что они были названы магами (magi) из-за великой (magnitudine

) мудрости[152]. Ту же этимологию в середине XIII в. наряду с прочими приводил и Иаков Ворагинский: «О том, почему они звались волхвами, или магами, существуют три мнения, так как это слово можно истолковать трояко. Ибо magus значит обманщик, чародей и мудрец. Говорят, что те цари поступили как маги, то есть обманщики, поскольку они обманули Ирода и не вернулись к нему. Потому сказано об Ироде: Увидев себя осмеянным волхвами… и проч. (Мф. 2:16). Еще же магом именуют чародея: ведь магами назывались чародеи Фараона. Златоуст указывает, что волхвы носили имя магов, поскольку прежде были чародеями, но затем обратились, ибо Господь пожелал открыть им Свое Рождество и привести к Себе, и через то даровал грешникам надежду на Спасение. Наконец, магом называют мудреца, ведь на еврейском языке слово magus

означает писец, на греческом – философ, на латинском – мудрец, и мудрецов зовут магами, поскольку слово magi подобно in sapientia magni – великие в мудрости»[153]

.

В Евангелии от Матфея, единственном, где упоминается приход волхвов, их число не было указано. Тем не менее в христианской традиции со временем восторжествовало представление о том, что их было трое – столько же, сколько принесенных сокровищ: «И, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну» (Мф. 2:11). Кроме того, возникла идея, что волхвы воплощали три возраста человека: юность, зрелость и старость. Потому у Босха, как и на тысячах других версий этого сюжета, первый волхв явно старше второго, а второй – третьего.

В Новом Завете маги безымянны. Однако в христианской традиции им присвоили имена. Существовали разные варианты, но в итоге восторжествовала триада Каспар, Мельхиор, Бальтазар[154]. Именно так они в VI в. названы на мозаике в церкви Сант-Аполлинаре в Равенне[155].

Раннехристианский богослов Тертуллиан (ок. 160–230) соотнес приход волхвов с пророчеством из 71-го псалма: «Цари Тарсиса и островов поднесут ему дань; цари Аравии и Савы принесут дары; и поклонятся ему все цари; все народы будут служить ему; ибо он избавит нищего, вопиющего и угнетенного, у которого нет помощника». Потому их стали называть не только магами, но и повелителями тех далеких земель, откуда они пришли за звездой. Земные цари явились поклониться Царю небесному – в этом видели знак того, что все народы земли подчинятся Христу и Церкви. Вот почему первые образы волхвов, вручающих дары новорожденному богочеловеку, были построены так же, как сцены, где поверженные восточные владыки приносили дань римским императорам[156].