Между Христом и Антихристом. «Поклонение волхвов» Иеронима Босха

Почему это стало возможным? Важно, что в XIV–XV вв. католический мир впервые вступил в контакт с чернокожими христианами – эфиопами. С XII в. на Западе бытовала легенда о могущественной и несметно богатой христианской державе, которой правит царь-священник Иоанн – это имя воспринималось как титул, передающийся из поколения в поколение. Его считали преемником трех волхвов, которые, не имея наследников, передали ему свои царства[165].

Изначально считалось, что его держава находится где-то в Индии. В лексиконе средневековых европейцев это понятие было очень расплывчато. Так именовали почти любые земли, лежавшие за мусульманским миром, в том числе побережье Восточной Африки[166]. В эпоху Крестовых походов Запад мечтал о союзнике, который мог бы с другой стороны ударить по «сарацинам» и защитить латинские королевства в Святой земле. В середине XIII в. такие надежды одно время возлагали на монголов – «татар». Римские папы и король Франции отправили к ним нескольких посланцев. Один из них, фламандский францисканец Гильом де Рубрук, потом писал, что во владениях монгольского хана никто не слыхал ни о каком пресвитере Иоанне. Христианское царство, затерянное в глубинах Азии, не удалось отыскать. И постепенно в воображении европейцев оно переместилось в Африку.

В 1306 г. в Европу прибыла эфиопская миссия, которая посетила папу Климента V в Авиньоне, а потом отправилась в Италию и, возможно, в Испанию. А в 1339 г. на карте, созданной на Майорке генуэзцем Анджелино Далорто, царство пресвитера Иоанна впервые было помещено в Африке. С этой поры его стали все чаще отождествлять с Эфиопией (правда, некоторые авторы, сохраняя привязку к Востоку, именовали ее «Верхней Индией»), а самого царя-священника начали представлять чернокожим. Считалось, что его держава может помочь в борьбе с египетскими мамлюками, которые тогда владели Иерусалимом[167]

.

Спустя почти сто лет, в 1402 г., в Венецию прибыло посольство, отправленное эфиопским императором Давидом I (1382–1413). Затем последовали другие миссии. Они убедили европейцев, что царство пресвитера Иоанна вполне реально, и с ним можно договориться о совместной борьбе с мусульманскими державами. Эфиопские представители принимали участие во вселенском соборе в Базеле (1431–1449), а в Риме был создан странноприимный дом для эфиопских паломников и монахов[168]. Благодаря им люди Запада познакомились с миром чернокожих христиан. У многих черная кожа перестала ассоциироваться исключительно с иноверием и царством тьмы. А это могло подтолкнуть художников к тому, чтобы изобразить одного из волхвов как мавра[169].

Ганс Мемлинг на «Страшном суде» (1467–1471 гг.) изобразил по одному чернокожему и среди грешников, и среди праведников, которые восстают из могил, чтобы предстать пред Судией. Художник мог ввести их в сцену, чтобы передать дух евангельских строк о том, что в день суда «восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою» (Мф. 24:30). В силу древних иконографических конвенций, ангелы, которые провожают праведников в рай, у Мемлинга, конечно, светлокожи, а демоны, низвергающие грешников в пламя преисподней, – черны. Однако это не отменяет того, что среди экзотических африканцев тоже есть праведники, достойные Царствия небесного[170]

.

Африканские черты младшего из королей, пришедших за звездой в Вифлеем, напоминали о том, что послание Христа обращено ко всему человечеству, и что все народы приняли или в будущем примут крещение (а значит, у христианских монархов есть миссия – донести истинную веру до самых дальних концов Земли). Во второй половине XV в. на изображениях Богоявления, созданных Гансом Мемлингом, Гуго ван дер Гусом, Герардом Давидом и другими нидерландскими художниками, чернокожий волхв из редкого исключения стал правилом. Обычно волхв-мавр был заметно моложе своих товарищей, стоял позади них или вовсе держался на небольшом отдалении (потому что он ближе всего к иноверию и язычеству?) (рис. 54, 55). При этом его костюм часто был роскошнее, чем у белых товарищей. Эти причудливые одежды, вероятно, напоминали о невиданных сокровищах, которые люди с Запада всегда мечтали отыскать в далеких землях: от Индии до Эфиопии. Кроме того, экзотика всегда была открыта для фантазии. В отличие от одеяний «своих», белокожих, волхвов, костюм их чернокожего собрата можно было придумать, не сообразуясь ни с европейской модой, ни с нормами благопристойной роскоши, которые тогда бытовали в том или ином городе или королевстве.

Рис. 54. Гертген тот Синт-Янс. Поклонение волхвов, ок. 1480–1485 гг.

Amsterdam. Rijksmuseum. № SK-A-2150

Рис. 55. Якоб Корнелис ван Остзанен. Поклонение волхвов, 1517 г.

Amsterdam. Rijksmuseum. № SK-A-4706

Волхв в овечьей шкуре?