Между небом и землей (СИ)

Эти слова не были новостью для него, Северус знал, что характер Анны не примет успокаивающих жестов и слов, пусть это и было жизненной необходимостью. Её слова не принесли ему раздражения, не унизили достоинства. Он бы ушел, но она всё еще не отпускала его рубашку, и он не хотел, чтобы она ее отпускала. Северус не мог уйти, оставить Анну еще в большей печали, не понимал, как может помочь её боли и не знал, чем всё это кончится. Это странное чувство, желание уберечь, отгородить от беды, желание утирать её слезы… Как могло произойти подобное? Он чувствовал себя на грани срыва, эти чувства ворвались в него, словно психическое расстройство, разрушая нервную систему. Эта девушка завладела им, околдовала, и он не мог бороться, противостоять желанию всегда находиться рядом. И вот сейчас…

Что делать? Обернуться? Поговорить… Он знал, что слова: «Не прикасайся ко мне» — были адресованы вовсе не ему, но почему-то Северус попытался уйти. Глупость за глупостью… Внезапно он ощутил её тепло, руки девушки сомкнулись на его груди, голова легла на плечо. От неожиданности он дернулся. Жар её тела согревал его озлобленную душу, не причинял боли, успокаивал. Но сердце решило иначе, пульс, вопреки всему, участился, и Анна чувствовала это сквозь рубашку. Неудобство, растерянность? Нет, не для холодного разума Северуса Снейпа. Там, в подземельях он слышал, как Анна вызывала силу воды и, в порыве охватывающей ее стихии, сказала, что любит его… Именно эта сила взорвала защиту их клеток, Северус думал, что он встретит смерть в объятиях холода, но волна мерзлоты просто обогнула его и не тронула совсем… Возможно ли это? Возможно ли, что та любовь, которую Анна испытывала, то чувство, вызывающее смертельный холод, оно каким-то образом спасло его… И почему сила любви такая холодная?

— Я не могу …

— Замолчи, — перебила Анна. — Позволь мне хоть минуту посидеть вот так.

И она еще крепче сжала его в объятиях. И Северус промолчал, отдаваясь этому времени в ее руках, заталкивая все протесты глубоко в сознание, забивая их гвоздями, желая просидеть вот так вечность. К чему возражать? Нет, он не мог… Но долго его совесть не могла выдержать.

— Лили…

— Я знаю, ничего не говори, прошу тебя, я всё знаю, Северус, — её голос дрожал. — И я не собираюсь вырывать её из твоего сердца, просто позволь быть тебе хотя бы другом.

— Ты слишком сильно на неё похожа… — негромко проговорил он.

Руки Анны дрогнули на его груди и, ослабляя хватку, опустились к животу. Она не понимала, какие могут быть сходства.

— Раньше я видел в тебе лишь её, — собравшись с мыслями продолжил он.

*

Мои руки невольно соскользнули, ослабли в порыве шока, наступившего от его слов. Неужели Северус настолько жесток, что сейчас говорит это всё? Нет, он хочет сказать правду открыться, и пускай мне будет больно, зато ему станет легче на душе.

Он повернулся, боль проступила сквозь вечно ледяную маску. Угнетение, тоска… Я теперь чувствовала, что он действительно видит во мне лишь её… Наши глаза встретились, и это заставило его сделать большую паузу. Визуальный контакт принес неуверенность.

— Я должен извиниться за тот вечер, вернее я должен был извиниться уже давно…

Сказать, что моя душа открыла новую рану, уничтожила часть рассудка, превращая каждую мысль в полоумие — ничего не сказать. И пускай я знала это всё заранее, но услышать это лично оказалось труднее, чем я себе представляла. Реакция? Никакой, моё тело отказывалось подчиняться, я сидела, поджав под себя ноги, и смотрела в его глаза, хотя, возможно, должна была скрыть взгляд, но этого не произошло. Я старалась игнорировать его слова, допуская их только к разуму, но невольно потоки информации просачивались в самую душу.

— Я знаю… — прошептала я, всё еще держа прямой взгляд.

Его веки немного дрогнули, нет, он, конечно, знал о моей как всегда излишней проинформированности, но чтобы мои познания были настолько глубоки…

— Как давно?

— С тех пор, как оказалась в доме твоих родителей, и хоть я не знала кто на фотографии…

В его глазах я увидела замешательство, он всё равно не понимал, как я могла связать концы с концами, выстроить в логическую цепочку. Снейп ждал ответа.

— Когда я лечу человека, уже безнадежного, и душа ускользает… Я попадаю в тоннель, связывающий мир живых и мир мертвых, — наконец переведя взгляд на свои руки, сказала я. — Я пыталась выхватить твою душу из лап смерти, но она не хотела возвращаться, я всегда чувствовала, что ты хочешь умереть….

И снова непонимающий взгляд, конечно, для него было новой информацией то, что я умею выходить за пределы известного человечеству, но причем же здесь Лили?

— Когда потеряла надежду вернуть душу в твоё тело, слова… — я запнулась, но с уверенностью продолжила: — Ты нужен мне, вырвались из сознания, я развернулась и поплелась в сторону мира живых. Прости, я не хотела лезть тебе в душу… — я даже не поняла, что эти слова могли прозвучать буквально.

*