Между вороном и ястребом

- О зскрытии, - честно призналась Айлин и тут же мысленно обругала себя. Да что с ней такое? Зачем и почему она несет такую чушь?! И в такую минуту' Нужно немедленно, прямо сейчас зсе исправить, пока Кармель не решил что имеет дело с непроходимой дурой! - Но смотреть на вас намного приятнее!

- И осеклась, с ужасом подумав что испортила все еще больше, если только это было возможно.

- Должен признать, что я никогда еще не получал столь изысканных комплиментов. — заверил Кармель так подчеркнуто серьезно, что Айлин поняла - он вот-вот рассмеется

- Рассмеется! Зместо того, чтобы предложить ей лечь и... сделать все то. что положено делать мужчине в подобных... обстоятельствах' Ну почему он ничего не делает?!

- Айлин невольно покосилась вниз, убеждаясь, что заинтересованность, как изящно назвал это Кармель ей не померещилась, а напротив, становится все более явной

- Почему вы медлите? - тихо спросила она. снова почувствовав себя невозможной дурой

- Вы ведь сказали, что все будет так. как я хочу, так почему же вы...

- Чтобы дать зам время подумать. - ответил Кармель так же тихо, как она, но уже без тени веселья в голосе. - Не хочу, чтобь бы сомневались..

- Я достаточно сомневалась! - перебила его Айлин - И думала долго... даже слишком долго! Кармель, если вы сейчас отступите, клянусь, я...

- Разумник всмотрелся в ее лицо со странной пристальностью и здруг увидев что-то. улыбнулся.

- Перед такой угрозой, как сковородка? Ни в коем случае, моя донна! - заверил он с такой комичной серьезностью, что Айлин мезольно рассмеялась, и в тон ей рассмеялся Кармель. тихо и низко, так чувственно, что по телу Айлин снова пробежали мурашки.

- Кармель, словно почувствовав это, оборвал смех и. не отрывая от нее потемневшего жаркого взгляда. потянулся к туалетному столику. Айлин, завороженно проследив за его рукой, увидела резную деревянную шкатулку Наощупь откинув крышку, он вынул кольцо, гладкий серебряный ободок без камня или даже гравировки, надел на мизинец.

- «Зачем?» — удивилась Айлин, но решила, что спросит потом, потом' Позже или завтра, сейчас не время, совсем не время ни для вопросов, ни для мыслей!

- Это для твоей безопасности. - хрипло сказал Кармель. поймав ее взгляд. - Артефакт от зачатия. Надежный

- «Он подумал об этом! - ахнула Айлин про себя, и к возбуждению, которое плавило ее тело раскаленными волнами добавилось глубокое и нежное чувство благодарности. - Даже в этом он успел и сумел обо мне позаботиться¹ Почему же... Нет. болоше никаких мыслей о том другом! Ему нет и никогда ке будет места между нами!»

- «И никаких длинных ночных рубашек¹

- с ликующей хмельной бесстыдностью подумала она окидызая мужчину, стоящего перед ней долгим восхищенным взглядом. - Никаких одеял и простыней, под которыми нужно прятаться! Хочу глядеть на него бесконечно! На такого, каким его создали боги, чтобы подарить мне! Хочу показать ему себя! Что мне там говорили про женский стыд?! Больше никогда не стану стыдиться, что я - женщина"»

- Одним движением Кармель оказался рядом притянул ее к себе, поцеловал с такой невыносимой нежностью, что все мысли исчезли, оставив только жажду - новых поцелуев, объятий, желание оказаться ближе - еще ближе, так. как это только возможно!

- Потянувшись навстречу, Айлин положила руки ему на плечи, с ликующим удовлетворением чувствуя горячую гладкую кожу под ладонями. Погладила скользнула по предплечьям вниз, а потом обхватила его талию уверенно и привычно, словно делала это каждый день Втянула носом воздух, едва удержавшись, чтобы не потереться о мужчину лицом, словно кошка так восхитительно Кармель пах - горячим телом, смолистым дымом хвоей и сандалом... Горьковато-пряный аромат, в котором хотелось купаться и нежиться...

- Повинуясь его осторожному нажиму. Айлин опустилась на подушки, раскинулась среди них с бесстыдной откровенностью, чувствуя себя мягкой, как разогретый и готовый вот-вот растаять воск. Тело плавилось, горело изнутри и жаждало еще прикосновений! Кармель оказался рядом, его руки гладили ее. и от макушки до кончиков пальцев на ногах Айлин ощущала себя сказочной саламандрой, что упоенно нежится з огненно-золотом пламени Она даже не заметила, когда ее косы расплелись, и рыжие локоны разметались вокруг ее головы огненным ореолом...

- "Я - огонь, - подумалось ей в блаженном забытьи. - Я - пламя Я скрывала свою силу от самой себя, боясь вздохнуть полной грудью! Но пламя не может обжечь того, кто сам способен гореть¹ Разделенное на двоих, оно не уменьшается, а разгорается сильнее, в этом и есть великая тайна любви и страсти¹ Чем больше я отдаю, тем больше получаю, и никогда не смогу отдать столько, чтобы лишиться всего!»