Мятеж

– Думаю, в некотором смысле это так. Хотя я не уверена, что люди моего возраста привязываются к своим игрушкам так, как это делают дети.

Возле садовой калитки послышался шум, и Кассия повернулась. Пока она сидела в беседке под люминесцентным камнем, все вокруг было тусклым, но она могла разглядеть очертания птицы, во время взлета шелестящей ветвями грушевого дерева.

Кассия откинулась на спинку скамьи. Чего она ожидала? Что сюда придет Джаспер собственной персоной, положит свои книги на скамейку и спросит, как она спала? Так всегда начинались их уроки, но сегодня он так и не появился.

Она отправила посыльного проверить юношу, хоть и понимала, что этот знак вежливости стал бы обременителен для Джаспера, который в ночь посвящения уже ясно выразил свое отношение к ней. Когда Олливан устроил то эффектное появление, она посмотрела на Джаспера в последний раз и увидела, как он с холодной усмешкой вышел из комнаты. Наверное, Кассия на его месте поступила бы так же.

Тем не менее потеря наставника заставила ее испытывать растерянность и пустоту. Казалось, его никогда особо не волновали ее неудачи в магии. Он был терпелив и обнадеживал ее на протяжении всех их уроков. Он был полон уверенности, что она добьется успеха, но при этом не сердился, когда у нее ничего не получалось. И теперь ни с того ни с сего единственной дружбе, которую Кассия завела с тех пор, как попала в Харт, пришел конец.

– Я хотела бы быть для тебя утешением, – сказала Вайолет, и Кассия вздрогнула. Она не сразу вспомнила, о чем они говорили. Задумчивое молчание Вайолет застало ее врасплох.

– Ты и есть утешение для меня. Мертвые цветы и кости животных не разговаривают. Это совсем другое.

– И у тебя нет других игрушек, с которыми можно поговорить?

– Что ж… нет, нету.

Или людей.

– Значит, я тебе важна?

Кассия в тысячный раз напомнила себе, что Вайолет всего лишь кукла. Она просила ее привязанности, потому что именно для этого и существовали зачарованные куклы. Ее голос был полон надежды, потому что в нем заключалась магия, а не потому, что слова имели смысл.

– В какой-то мере да, – легко сказала Кассия, решив, что это хороший компромисс между ее сентиментальностью и гордостью. Но затем сразу сменила тему. – У тебя в волосах лепесток. Замри на секунду.

– Как мило.

Кассия смахнула лепесток и поправила локоны Вайолет.

– Вот. Такая же прекрасная, как всегда.

Какое-то мгновение Вайолет ничего не отвечала. Кассия задавалась вопросом, расстроена ли она из-за того, что девушка уклонилась от вопроса о привязанности. Она вообще могла расстраиваться?

– Ты обещала, что сделаешь мне прическу, как у тебя, – сказала она в конце концов.

– О.

Кассия удивленно выпрямилась. Да, она сказала Вайолет, что переделает прическу, когда они еще были в чулане. Но то, что кукла снова подняла этот вопрос, почему-то выбило из колеи.

– Хорошо. Давай посмотрим.

Она притянула куклу поближе и посмотрела на ее волосы при свете.

– Ах. Они приклеены.

Вайолет издала звонкий смешок.

– Тогда используй магию, глупышка.

– Магия. Верно.

Кассия подняла руку над головой куклы. Требовалось произнести заклинание, расклеить волосы, и тогда она смогла бы уложить их вручную. Это было очень ясное намерение. Лучше не усложнять. Она призвала свою магию и, сделав усилие, направила ее через намерение: расклеить.

С успокаивающим теплом магия покинула тело, чтобы приступить к своей работе. Или, возможно, дело было в другом. Возможно, это было облегчение от того, что ступор, так часто ее настигавший, на этот раз не наступил.

Чувствовал ли Олливан то же самое, когда очаровал музыкальную комнату много лет назад? Или когда он призвал всех малиновок в радиусе пяти миль в сад в качестве подарка на солнцестояние для Аланы? Или когда он заглушил голоса всех гостей в доме, так что обычные разговоры стали невозможны и в любой момент, будучи в одиночестве, можно было услышать бестелесный голос, принадлежащий кому-то в нескольких комнатах от тебя.

– Кассия, сосредоточься!

Кассия вернулась в настоящее и прервала заклинание. Мысли об Олливане приправили ее намерение горечью. Горечью, которая была похожа на гниение. Волосы Вайолет не изменились, но ее платье стало вылинявшим и изъеденным молью, а подол изорванным, как будто она шла в нем через лес. Пурпур поблек, словно его стирали бесчисленное множество раз.

– Ну что же, по крайней мере, с волосами ничего не стало, – сухо сказала Кассия.

– Ты хочешь попробовать исправить платье? – спросила кукла своим мягким, ободряющим голосом.

– Хорошо. Ты просто…

– Не двигайся?

– Совершенно верно.

Но Кассия не могла вернуть себе концентрацию. Когда она смотрела на Вайолет, на ее изодранное платье, то не видела холста для волшебства. Она видела лишь свидетельство своей неудачи. Она позволила своей магии подняться, но ее намерение находилось где-то между отчаянием и страхом снова все испортить.

Она вздохнула и потерла усталые глаза.

– Мне жаль, Вайолет. Я думаю, что не смогу починить твое платье.