Мятеж

– И что потом? Он не выйдет отсюда как новенький после нескольких перевязок и капли обезболивающего.

Они оба подпрыгнули, когда занавеску отдернули. Но это был лишь Вирджил. Один взгляд на лицо этого человека заставил все понять. Его рот плотно сжался, и он снова задернул занавеску, стрельнув глазами в Олливана.

– Земля и звезды, ты везде найдешь неприятности, да?

– Это они находят меня.

– Просто стой на стреме. Мы со Львом сами разберемся.

– На стреме? Я никогда не стою на стреме.

Вирджил передал принесенные им принадлежности Льву, который уже приступил к отделению обугленной рубашки от кожи мужчины. Пациент застонал и без вопросов принял обезболивающее. Вирджил выпрямился во весь свой впечатляющий рост и свирепо посмотрел на Олливана сверху вниз.

– Семьдесят чародеев, погибших или покалеченных из-за того, что в Доклендсе им не оказали надлежащей медицинской помощи, точно не породили в наших согражданах чувства глубокого сочувствия к оракулам. Это будет воспринято как предательство Харта. И я проделал такой долгий путь не для того, чтобы увидеть, как ты продержишься здесь меньше недели, так что встань-ка по ту сторону этого занавеса и исчезни, если увидишь, что кто-то идет.

Лишний. Снова. Но когда Олливан почувствовал, что на лице друга появляется обычная насмешка, то все понял. Вирджил все еще защищал его. Он все еще был на его стороне.

Олливан вышел за занавеску и сделал, как его попросили. Использовав магию, установил своего рода отвлекающее заклинание – чары, предназначенные для отвода внимания любого наблюдателя. Это было все, что он мог сделать в переполненной больничной палате, но это не защитило бы их надолго; как только кому-то понадобится именно эта койка, чары рассеются.

Он оглядел все помещение и сразу же заметил неприятности. К их рабочему месту подошла лекарь за дополнительной марлей. Она, казалось, не удивилась их отсутствию – они были бы не первыми добровольцами-преемниками, которые халатно отнеслись к своим обязанностям. Женщина искала марлю, ту самую марлю, которой Лев перевязывал ожоги оракула.

Когда их глаза встретились, она нахмурилась, Олливан понял, что наложил чары на занавеску, но не на себя.

– О, звезды.

Он попятился к стене и заглянул за занавеску.

– Нет никаких шансов, что вы уже готовы проводить нашего друга?

Лев и Вирджил работали с впечатляющей скоростью и координацией: Вирджил наносил мазь, а Лев следом накладывал повязки. Они накачали оракула достаточным количеством обезболивающих, чтобы его белые глаза закрылись, и он издавал лишь слабое бормотание.

– У нас неприятности? – спросил Лев, не поднимая глаз.

– Я позабочусь об этом, – ответил Олливан, – но поторопитесь.

Вирджил нахмурился.

– Олливан.

– Я разберусь.

Целительница уже была рядом с ним.

– Где марля? – спросила она. Отвлекающее заклинание удерживало ее любопытство подальше от занавески.

– Ее всю использовали, – сказал Олливан, поворачиваясь спиной к койке. При этом он потерял из виду противоположный угол занавески, и первым признаком его ошибки был визг металлических колец на карнизе.

– Что это? – спросил другой целитель, мужчина.

Возможно, Олливану следовало скрыться. Лев и Вирджил получили бы в лучшем случае строгий выговор и, если бы растрату ресурсов Харта на оракулов сочли бы особо тяжким преступлением, то разговор с верховным чародеем. К Олливану бы никто не проявил такую снисходительность. Было бы лучше, если бы он последовал совету Вирджила.

Возможно, я и правда должен это сделать, подумал он, вставая между лекарями и своими друзьями.

– Просто еще один пациент, – сказал Олливан, стараясь, чтобы его голос звучал небрежно. – У нас все под контролем.

– Вам было сказано о процедуре, – отрезал мужчина. – Новые пациенты должны быть зарегистрированы, чтобы у дружинников был список всех пострадавших. Он не сможет получить компенсацию от верховного чародея, если никто не узнает, кто он такой.

– Большое вам спасибо! Его зовут Пендергаст. П-Е-Н-Д-Е-Р-Г-А-С-Т. Я полагаю, что регистрационный лист находится вон там.

Олливан положил руку на плечо мужчины и мягко подтолкнул его в направлении двери и регистрационного листа.

– Подожди минутку.

Это была женщина-лекарь. Как только занавеска была отодвинута, наложенное Олливаном заклинание исчезло. Вирджил пытался заслонить ей обзор, но то, как она повернулась к нему, и тревога, отразившаяся на ее лице, ясно давали понять, что она видела, как глаза больного на мгновение приоткрылись.

– Этот человек – чародей?

– Что за нелепый вопрос, – запротестовал Олливан. – Мы же в Харте, не так ли?

Второй целитель вырвался из хватки Олливана.

– Я вызываю дружинников.

– Сэр!

Лев оторвался от своего дела – он все еще накладывал повязки – и встал на пути лекаря. Он был намного ниже ростом, чем этот мужчина, и тот был вынужден отступить назад, чтобы встретиться с ним взглядом.

– Мы почти закончили. После мы оставим его дружинникам, и дальше о нем позаботятся. Нам осталось едва ли десять минут. Мы можем приготовить еще мази.