Миф двадцать первого века, или Россия во мгле

Недостаток места вынуждает нас ограничиться разбором произведений лишь четырех названных авторов. На первый взгляд может показаться, что перед нами разрозненные и никак не согласованные между собой расистские эмоции, которые обретаются на периферии мировоззренческих страстей авторов и не формируют их идеологию. Не исключено, что для Ю.Медведева ("Куда спешишь, муравей?") главное —это вера в оккультные науки, вообще в "тайное знание", поэтому нелюбимый еврей становится носителем плоского позитивизма, а будь тот же автор страстным позитивистом, еврей оказался бы воплощением иррациональной тьмы. К извечной борьбе "мистической ночи" с "рационалистическим днем" не имеет, казалось бы, никакого отношения В.Назаров ("Силайское яблоко"), чей расизм носит скорее политический характер. Что касается В.Щербакова ("Чаша бурь"), писателя, наиболее близкого к основателю "школы" Ефремову по масштабности поставленных проблем и несколько безумному способу их интеллектуального и литературного решения, — то и здесь "образ еврея" в качестве персонифицированного Зла может быть расценен скорей как побочный продукт теософско-историософской алхимии, чем ее непосредственная цель. То же и с А.Сербой, автором псевдоисторической повести "Никакому ворогу": резко отрицательная оценка Хазарского каганата традиционна для русской и советской историографии, и нет ничего удивительного в том, что беллетрист подхватил ее, чтобы дать волю своим приватным предрассудкам, обидам и амбициям. Короче говоря, может показаться, что никакой особой группы единомышленников в научно-фантастической и близкой к ней литературе 80-х годов нет.

Сопоставление текстов опровергает этот вывод. Сравним еще одну, более раннюю повесть "прагматика" Вяч.Назарова — "Зеленые двери Земли" (1978), по видимости невинную и вполне соответствующую признакам и требованиям НФ (речь идет о цивилизации дельфинов и о контактах с нею) — с творчеством оккультного мечтателя Медведева и теософского мистика Щербакова, и совпадение мировоззренческих посылок станет очевидным. Дельфины у Назарова не просто наделены разумом, — их разум качественно превосходит наш, ибо не нуждается в логическом анализе, дискурсивном языке и прочих свидетельствах гносеологической немощи человечества. Именно на отношении к этому иррациональному идеалу строится у Назарова — точь-в-точь как у Медведева — фабульный и мировоззренческий конфликт. "Ослепительно голубоглазому" профессору Панфилову, интуитивисту и мистику, противостоит дельфинолог-еврей, унылый позитивист и бескрылый эмпирик. Сотрудники любовно называют Панфилова Паном, потому что, сообщает автор, он "очень походил на доброго славянского Духа Природы — покровителя всего живого". (Неожиданная русификация греческого божества и превращение его в не существовавшего "славянского Духа Природы" — не следствие безграмотности автора, но принятая в "школе Ефремова" концепция, рассматривающая все индоевропейское язычество как единую религиозно-этическую систему, притом русско-славянского происхождения.) Противник же Панфилова, Вениамин Лазаревич Карагодский, словно Сальери, поверяет дельфинью гармонию унылой алгеброй "тонн и рублей".

Существенная часть повести "Зеленые двери Земли" посвящена и проблеме, пленившей В.Щербакова, — поиску допотопных цивилизаций, исследованию их недосягаемо высокого уровня и связи с нынешним населением Земли, прежде всего с русским этносом. Как выясняется, крито-микенская культура обязана своей красотой и могуществом великодушию дельфинов. Весьма прозрачно намекается, что славяне — прямые потомки крито-микенцев. Дельфины же давно ушли "во внутреннюю эмиграцию", ибо род человеческий предпочел мертвую логику живому созерцанию. И только русские люди еще хранят запасы древней мудрости, оттого и удалось выйти на связь с "братьями по духу" героине повести Нине, ее сыну, мальчику Юре, и профессору Панфилову, предложившему в качестве понятного дельфинам языка музыку Скрябина…