Миф двадцать первого века, или Россия во мгле

Важно понять и другое: этот вынужденный камуфляж имеет — с точки зрения идеологии "школы" — самостоятельную ценность. Не забудем, что "ефремовцы" — мистики и теософы, их расизм — оккультный и гностический, а потому система шифров, символов и намеков позволяет превратить его из топорного орудия официальной пропаганды в тайное учение, эзотерическую доктрину для посвященных. Так происходит трансформация примитивного массового предрассудка в идеологию для интеллектуалов, тем более привлекательную, что она несет в себе отпечаток нонконформизма и даже оппозиционности по отношению к господствующей идеологии. Именно и только сознательная ориентация ефремовской НФ на нацистский миф объясняет внезапное явление этрусков в качестве "доисторических русских".

Можно напомнить о том, что философ и идеолог национал-социализма Альфред Розенберг в "Мифе XX века" отводил этрускам сугубо отрицательную и зловещую роль доисторических "евреев", что объяснялось их якобы финикийско-семитским происхождением. От этрусков, поучал своих читателей автор "Мифа XX века", пошла вся гниль, весь декаданс и древнего Рима, и новоевропейской Италии, тогда как все лучшее на этом полуострове обязано своим появлением притоку нордической германо-арийской крови. Объявляя войну немецкому нацизму — войну за обладание почетным титулом истинного арийства, — ученики Ефремова, так сказать, переписали этрусскую главу сочинения Розенберга (отсюда, например, нелепое утверждение В.Щербакова в "Чаше бурь" о том, что Арминий Германец, боровшийся с римлянами, был этруском).

Примечательная черта этого массированного воскрешения арийских предков и нацистских "отцов" заключается, по нашему мнению, в его спонтанном и самодеятельном характере: оно выработано обществом, а не спущено "сверху". Научная фантастика в этой ситуации — не более чем удобная этикетка, наклеенная на контрабандный товар, маска, скрывающая жутковатую физиономию, которую по разным причинам не решаются открыть.

Фантастика 60-х годов была своеобразным ответом на реальную ситуацию, она приучила читателей рассматривать и переживать проблемы своего социума и в прямой перспективе будущего, и в обратной перспективе прошлого, она ввела космос в историю как символ времен и пространств, в которых действует ответственная, осознающая себя личность.

Фантастика "ефремовцев" в 80-е годы — в той мере, в какой она заявляет о себе как о литературе, — это прежде всего и в прямом смысле слова реакция на фантастику 60-х, и, как всякая реакция, она использует достижения своего антагониста, его методы пропаганды и приемы борьбы. Она сохранила тот общественный диссидентский фонд, на который опирались "шестидесятники", только в те годы фонд (и фон) был либеральным и демократическим, а теперь стал националистическим и религиозным, точнее, псевдорелигиозным. Наличное состояние общественного сознания и есть реальное обеспечение фантастики "ефремовцев".

При всей тревожной неожиданности этой паранацистской вспышки в самой, так сказать, сердцевине советского общества, в рамках и под прикрытием его официальной, а не самиздатской и диссидентской культуры, мы не стали бы говорить о размерах, возможностях и влиянии этого явления, если бы оно ограничивалось только группой писателей-фантастов.

На самом деле идеология "ефремовцев" выходит за границы НФ: то, что мы назвали школой Ефремова, представляет собой не периферийный участок малосерьезной литературы, но ответвление весьма сильного общественного движения. Теория происхождения славян непосредственно от "истинных арийцев" в той или иной форме разрабатывается историком академиком Б.Рыбаковым, археологом Л.Клейном, лингвистом членом-корреспондентом АН СССР О.Трубачевым, иранистом Л.Лелековым, индологом Р.Гусевой, антропологом Т.Алексеевой, историками В.Скурлатовым, Д.Зениным и другими; приложением схемы манихейского расизма к истории русской литературы с целью выделения в ней семитского и арийского начал заняты литературоведы И.Бэлза и П.Палиевский; этрусков объявляют русскими Н.Суслопаров, И.Белоконь, А.Знойко, Г.Гриневич… Наконец, русской доистории и истории, освещаемой с расовых позиций, посвящен 700-страничный "роман-эссе" В.Чивилихина "Память". Книга выдержала в 1981 — 1985 годах несколько изданий, общий тираж — шесть миллионов (!) экземпляров.

Между прочим, роман Чивилихина содержит не только полный набор идей "ефремовцев", но и целые страницы, дословно воспроизводящие их теоретические рассуждения. Те же страницы мы находим в публикациях В.Скурлатова, Д.Жукова, Д.Зенина, Г.Гриневича, А.Знойко, А.Казанцева. Остается предположить существование общего источника, откуда писатели-историософы и историки-мифотворцы черпают не только вдохновение, но и готовые куски текста. Соединив разрозненные фрагменты, мы можем получить представление о характере первоисточника. Судя по всему, речь идет о концепции, в основу которой положены данные так называемой "Влесовой Книги".