Мифология. Бессмертные истории о богах и героях

У супругов было четыре дочери и один сын. На примере своих детей Кадм и Гармония убедились, как переменчива и недолговечна бывает благосклонность богов. Судьба каждой из дочерей сложилась печально. Одна из них, Семела, давшая жизнь Дионису, погибла, когда Зевс-громовержец предстал перед ней во всем своем ослепительном, грозном величии. Другая, Ино, пыталась уничтожить своего пасынка Фрикса, но его спас златорунный баран и унес в Колхиду. Муж Ино в приступе безумия убил их общего сына Меликерта[297], и царица с телом сына на руках бросилась в море. Однако боги спасли их обоих. Ино стала морской нимфой — той самой, которая поможет Одиссею, когда его плот разобьет буря, — а ее сын превратился в морское божество. В «Одиссее» нимфу по-прежнему зовут Ино, однако впоследствии она получит другое имя — Левкотея, а ее сын Меликерт наречется Палемоном. Ей, как и Семеле, все-таки в конце концов повезло по сравнению с двумя другими дочерьми Кадма, вынужденными пережить смерть сыновей. Самая страшная участь выпала третьей сестре, Агаве. Дионис наслал на нее безумие. Она приняла своего родного сына Пенфея за льва и растерзала собственными руками. Сына четвертой сестры, Автонои, звали Актеон, и он был непревзойденным охотником. Судьба оказалась более милостива к Автоное и не обрекла на детоубийство, однако ей все же пришлось узнать горе матери, чей сын во цвете лет погиб ужасной и при этом совершенно несправедливой смертью, хотя ни в чем дурном повинен не был.

Разгоряченный охотой Актеон, страдая от жажды, спустился вслед за тонким ручейком в грот, где виднелось небольшое прозрачное озерцо. Он хотел всего лишь освежиться в хрустальной воде, не подозревая, что набрел на любимую купальню Артемиды, которая как раз сбросила одежду и стояла во всей своей обнаженной красоте у кромки воды. Оскорбленная богиня не стала разбираться, намеренно нарушил этот юноша ее уединение или нечаянно. Она брызнула ему в лицо водой, и, едва капли коснулись его, он превратился в оленя. Не только телом, но и духом. Сердце, прежде не знавшее страха, сжалось в испуге, и олень Актеон помчался прочь. Завидев бегущего лесного зверя, Актеоновы гончие пустились за ним в погоню, и, даже подстегиваемый страхом, он не сумел оторваться от разъяренной своры. Собаки, верные охотничьи спутницы Актеона, набросились на него и загрызли.

Так на склоне лет привычное благополучие сменилось для Кадма и Гармонии горькими переживаниями за детей и внуков. После гибели Пенфея они бежали из Фив, словно пытаясь заодно скрыться от бед, но те следовали за ними по пятам. Когда царь с царицей осели в далекой Иллирии, боги превратили их в змей, без всякой на то причины, ведь ничего плохого эти двое не сделали. Их судьба служит убедительным доказательством того, что несчастья вовсе не кара за грехи, поскольку невинные страдают ничуть не реже виновных.

Но даже в злополучном фиванском роду никто не претерпел столько незаслуженных страданий, сколько праправнук Кадма Эдип.

Эдип

Его историю я целиком взяла из одноименной трагедии Софокла, за исключением эпизода о загадке Сфинкс[298]

. Этот сюжет упоминается поэтом только вскользь, зато у многих других авторов изложен практически без разночтений.

* * *

Фиванский царь Лай был правнуком Кадма. В жены он взял свою дальнюю родственницу Иокасту. С их воцарением в Фивах определяющую роль в судьбе рода стал играть дельфийский оракул Аполлона.

Аполлон был богом истины. Все прорицания дельфийской пифии неизменно сбывались. Пытаться помешать пророчеству осуществиться было так же бесполезно, как противостоять предначертаниям судьбы. Тем не менее, когда пифия предрекла царю Лаю гибель от руки собственного сына, он твердо вознамерился этому воспрепятствовать. Связав новорожденному ноги, отец велел отнести ребенка в глухое безлюдное место на труднодоступной горе, обрекая на верную смерть. Теперь он ничего не боялся и твердо верил, что знает свое будущее лучше самих богов. Насколько сильно он заблуждался, царь даже не догадывался. Человека, который нанес ему смертельный удар, он принял за чужеземца. Лай так и не успел понять, что своей кончиной подтверждает правоту предсказаний Аполлона.