Мифы и правда Кронштадтского мятежа. Матросская контрреволюция 1918–1921 гг.

После спешного ремонта А. Г. Железняков снова бросил бронепоезд в бой против белой кавалерии. Но в это время на него неожиданно обрушили сильный огонь сразу два тяжелых белых бронепоезда «Князь Пожарский» и «На Москву». Обладая более тяжелой артиллерией, они вели огонь с дистанции, не доступной 3-дм артиллерии «Имени Худякова». Поэтому А. Г. Железняков спешно вышел из боя. Отход А. Г. Железнякова прикрыл тяжелый бронепоезд «Память Иванова». По калибру артиллерии он был равен бронепоездам противника, но значительно превосходил их выучкой своих флотских комендоров. Уже через две-три минуты матросы «Памяти Иванова» накрыли «Князя Пожарского», нанеся ему серьезные повреждения. Не выдержав плотного огня, оба бронепоезда противника ушли к Екатеринославу.

Последующие трое суток бронепоезд «Имени Худякова» не выходил из боя. За это время оперативная ситуация еще более ухудшилась. 25 июля А. Г. Железняков вывел бронепоезд из боя, чтобы пополнить боезапас и исправить повреждения. Из воспоминаний Е. Н. Винды: «Все были замученные, грязные. Привели себя в порядок. Бойцы настолько изнемогли от жары в накаленном бронепоезде, что не захотели даже ужинать в вагонах: вытащили столы, установили их на берегу пруда».

Утром 26 июля бронепоезд снова затребовали в связи с атакой белых. Дело осложнялось тем, что белые вышли в тыл у станции Верховцево. Станция и скопившиеся на ней эшелоны оказались отрезанными от главных сил и подверглись обстрелу.

Срочно выдвинутые туда бронепоезда «Память Иванова» и «Имени Ворошилова» отвлекли на себя внимание вражеской артиллерии и дали возможность эшелонам выйти со станции по направлению Пятихаток. Но Верховцево удержать не удалось. В результате сразу три бронепоезда красных «Буря», «Смерть Директории» и «Имени Худякова», находившиеся южнее, оказались заблокированными.

Команды двух блокированных бронепоездов, сняв пулеметы, взорвали матчасть и двинулись по степи в расположение своих войск. Так же хотела поступить и команда «Имени Худякова», но А. Г. Железняков настоял на том, что надо пробовать прорваться. Бронепоезд пошел на прорыв при почти израсходованном боезапасе. Расчет А. Г. Железнякова строился на внезапности и на том, что противник еще не успел разобрать железнодорожное полотно. К станции Верховцево бронепоезд подошел скрытно, а затем на полном ходу ворвался на станцию, ведя огонь из всех пулеметов, так что в кожухах кипела вода. Однако казаки выкатили орудие, чтобы уже в упор расстрелять приближающийся бронепоезд. В этот критический момент Железняков по грудь высунулся из рубки командного поста лобовой бронеплощадки. Стреляя из двух револьверов, он положил орудийную прислугу на землю. Бронепоезд стремительно проскочил станцию, когда А. Г. Железняков получил смертельное ранение в спину. Согласно воспоминаниям Е. Н. Винды, когда бронепоезд удалился от Верховцево на безопасное расстояние, А. Г. Железнякова нашли «сжимающим руками рукоятки револьверов, лежащим без сознания на полу командного наблюдательного поста в луже крови».

Долгое время ходила легенда, что бронепоезд Железнякова не просто проскочил через станцию, но попутно освободил группу приговоренных к расстрелу красноармейцев. Однако в реальности этого не было. Весь бой занял несколько минут.

Согласно другой легенде, когда матросы подняли на руки своего командира, тот очнулся и сказал свои последние слова: «Бронепоезд не сдавать! Да здравствует революция! Да здравствует советская социалистическая Россия!»

Из воспоминаний командира бронепоезда «Память Иванова» матроса А. П. Цупова-Шапильского: «Наблюдатели заметили, что на станции Верховцево поднялась какая-то суета. Неожиданно для нас на путях стали рваться снаряды – кто-то обстреливал станцию с противоположной стороны. Нам не пришлось долго гадать, кто стреляет. Опыт войны на рельсах подсказывал: с другой стороны станции пошел на прорыв один из наших бронепоездов, отрезанный неприятелем. Чтобы выручить товарищей, я приказал усилить огонь по вражеским батареям до предела, чтобы отвлечь их внимание от прорывающегося бронепоезда. Не прошло и нескольких минут, как со стороны Верховцево на полном ходу выскочил состав. Мы узнали бронепоезд имени Худякова. Поравнявшись с нами, состав затормозил, из паровозной будки высунулся бледный машинист, крикнул хрипло: «Железняков тяжело ранен… Боимся за его жизнь… Придется идти к Пятихаткам, там есть врачи…»

Из воспоминаний Е. Н. Винды: «Вдруг кто-то крикнул: «Бронепоезд идет!» И те немногие, кто оставался на базе, бросились навстречу бронепоезду, который подошел почти вплотную. Бойцы молча выскакивали из бронированных вагонов. Стояла какая-то странная тишина. И вдруг я увидела, что навстречу мне на окровавленном брезентовом плаще четыре бойца несут смертельно бледного Анатолия. Весь его костюм – открытый френч и бриджи – был пропитан кровью. Он нашел силы, чтобы улыбнуться мне, но говорить уже не мог».