Мигель де Унамуно. Туман. Авель Санчес_Валье-Инклан Р. Тиран Бандерас_Бароха П. Салакаин Отважный. Вечера в Буэн-Ретиро

Около девяти часов Мартин начал осторожно спускаться по лестнице. Добравшись до второго этажа, он увидел богато обставленную комнату, на диване лежали мундир, берет и шпага офицера карлистских войск. Мартин знал, что только дерзкая отвага может его спасти; он поспешно скинул свою одежду, облачился в мундир, надел берет, потом пояс со шпагой, накинул сверху плащ и пошел вниз по лестнице, громко стуча каблуками. Навстречу ему попалась вчерашняя старуха, и, при виде нее, он сказал:

— Неужели в этом доме ни души нет?

— Что вам угодно? Я не заметила, как вы вошли.

— Здесь живет майор дон Карлос Оандо?

— Нет, сеньор, такого здесь нет.

— Большое спасибо.

Мартин вышел на улицу и, закутавшись в плащ, с победоносным видом отправился в гостиницу к Баутисте.

— Ты? — воскликнул Урбиде. — Откуда ты явился в таком наряде? Где ты пропадал весь вчерашний день? Я уже беспокоился. В чем дело?

— Я тебе все расскажу. Экипаж есть?

— Да, но…

— Ни слова, подгони его сюда сейчас же, да поторапливайся, — чем скорее, тем лучше.

Мартин уселся за стол и написал карандашом на листке бумаги: «Дорогая сестра. Я должен с тобой увидеться. Меня ранили, и очень тяжело. Приезжай немедленно в этом экипаже с моим другом Салакаином. Твой брат Карлос».

Покончив с письмом, Мартин стал нетерпеливо ходить взад-вперед по комнате. Каждая минута казалась столетием. Ему пришлось прождать два нескончаемых часа в состоянии смертельной тревоги. Наконец около полудня послышался звон колокольчиков.

Он вышел на балкон. У дверей стоял экипаж, запряженный четверкой лошадей. Среди них Мартин узнал двух кляч, на которых они с Баутистой приехали из Сумайи в Эстелью. У экипажа — старого, разваливающегося на части ландо — одно стекло было выбито, а один из фонарей подвязан веревкой.

Закутавшись в плащ, Мартин спустился вниз, отворил дверцу экипажа и сказал Баутисте:

— В монастырь Реколетас.

Баутиста, не промолвив ни слова, погнал лошадей в указанном направлении.

Когда экипаж остановился перед монастырем и Мартин вышел, Баутиста сказал ему:

— Что за глупость ты собираешься сделать? Подумай сначала.

— Ты знаешь дорогу на Логроньо? — спросил Мартин.

— Да.

— Поедешь по ней.

— Но…

— Все, все. Поедешь по ней. Сначала не торопись, чтобы лошади не устали, — после придется гнать.

Сделав эти указания, Мартин приосанился и вошел в монастырь.

— Тут пахнет жареным, — сказал себе Баутиста, готовясь к самому худшему.

Мартин постучал, вошел в подъезд, осведомился у монахини-привратницы о сеньорите Оандо и сказал, что должен передать ей письмо. Его провели в приемную, где он увидел Каталину и толстую монахиню — настоятельницу. Он низко поклонился им и спросил:

— Сеньорита Оандо?

— Да.

— Я привез вам письмо от вашего брата.

Каталина побледнела, от волнения у нее задрожали руки. Настоятельница, толстая, белая, как мрамор, женщина, с несколькими родинками на подбородке и огромными, мрачными, словно два черных пятна глазами, которые занимали добрую половину ее лица, спросила:

— Что случилось? О чем это письмо?

— Мой брат в тяжелом состоянии… пишет, что я должна приехать, — запинаясь, пояснила Каталина.

— Он так плох? — спросила настоятельница у Мартина.

— Боюсь, что да.

— А где он находится?

— В одном доме по дороге в Логроньо, — ответил Мартин.

— Это в стороне Аскеты, наверное?

— Да, поблизости от Аскеты. Его ранили во время разведки.

— Хорошо. Поехали, — сказала настоятельница. — С нами отправится сеньор Бенито, наш монастырский служка.

Мартин не стал возражать и молча ждал, пока все соберутся. Когда они вышли из монастыря и сели в экипаж, Баутиста с высоты козел мог только скорчить удивленную гримасу. Служка сел рядом с ним.

— Поехали, — сказал Мартин Баутисте.

Лошади тронулись с места; настоятельница задернула шторы, достала четки и принялась молиться. Экипаж проехал по Руа-Майор, потом по мосту Асукареро, улице Сан-Николас и покатил по дороге на Логроньо.

При выезде из города их остановил карлистский патруль. Один из солдат распахнул дверцу и тут же закрыл ее снова.

— Мать настоятельница обители Реколетас едет навестить больного, — сказал служка гнусавым голосом.

Лошади затрусили дальше неторопливой рысью. Шел мелкий дождь, быстро темнело, на пасмурном небе не светилось ни одной звезды. Проехали деревню, потом вторую.

— Как медленно мы двигаемся! — воскликнула монахиня.

— Лошади некудышные, — ответил Мартин.

Они проехали еще через одну деревню, и когда очутились в таком месте, где ни впереди, ни позади них уже не было поблизости ни деревень, ни хуторов, Баутиста еще придержал лошадей. Вокруг стало совсем темно.

— В чем дело? — снова забеспокоилась настоятельница. — Мы все еще не приехали?

— Дело в том, сеньора, — ответил Салакаин, — что мы должны ехать дальше.

— Но почему?

— Таков приказ.

— Кто его дал?

— Это тайна.

— Тогда остановите, пожалуйста, экипаж, и я выйду.

— Если вам угодно выйти, можете выходить, но одна.

— Разве Каталина не выйдет со мной?

— Это исключено.

Настоятельница бросила разъяренный взгляд на Каталину и, увидев, что та опустила глаза, вскричала:

— А! Вы договорились!