Миланский вокзал

Если Тони Тальола что и любил в своей работе – чуть ли не больше, чем барыши, – так это абсолютную власть над клиентами, которую давала ему их отчаянная нужда в деньгах. Пользуясь этим, он подчинял и унижал их, получая ни с чем не сравнимое удовольствие. Однажды, много лет назад, Тони предложил мелкому бизнесмену, находящемуся на грани банкротства, выплатить часть долга, если его жена отдастся ему, Тони, в его присутствии. Оба они плакали, когда он имел эту даму во всех позах на глазах у ее мужа. Лучший трах в его жизни… Тони уже чувствовал стыд и отвращение, которые он прочтет на лице этой девушки, когда та поймет, что ее ждет. Но ее полное отсутствие реакции лишило его всякого желания. Он уже начал думать, что ему придется действовать жестко, чтобы раскачать ее эмоции.

– Итак, маленькая принцесса, ты поняла, как это работает? Договорились? – угрожающе рявкнул Тони.

Девушка не подала никаких признаков того, что услышала его. Она блуждала взглядом по комнате, словно что-то искала. Заметив на столе гильотину для сигар, взяла ее и повертела перед собой, с любопытством изучая. Вдруг, не раздумывая, сильно ударила ею Тальолу по лицу. Мраморный край вспорол кожу на его щеке.

Тони широко раскрыл глаза, поднеся руку к ране, из которой хлынула кровь. Ошеломленный, он увидел, как девушка встает. Еще один удар, на этот раз по черепу – и ростовщик рухнул как подкошенный.

* * *

Меццанотте притормозил перед торговой галереей и выбежал, оставив «Панду» на парковке в опасной близости от трамвайных путей. Колелла бросился за ним.

Увидев, как они ворвались в бильярдную, оба в форме, все присутствующие застыли как статуи. Дойдя до стойки, Рикардо спросил бармена, где Тони Тальола. Юноша замешкался, бросая опасливые взгляды в сторону мужчин, которые незадолго до этого играли с ростовщиком; трое шкафов, поперек себя шире, начали угрожающе приближаться.

– Вы, а ну лежать! – приказал им Меццанотте, снимая с предохранителя свою «Беретту», что немедленно повторил Колелла. Затем ухватил бармена за воротник футболки и притянул его к себе. – Слушай, у меня нет времени на чушь, – сказал он, размахивая пистолетом перед его носом. – Где Тальола? С ним была девушка?

– Да, да, – испуганно буркнул юноша, указывая на дверь туалета. – Они пошли в его кабинет, не более получаса назад…

Рикардо приказал другу стоять на стреме и вышел в коридор за дверью. Оставшись один посреди враждебной толпы, окружавшей его, с тремя охранниками ростовщика в первом ряду, Колелла начал покрываться холодным потом, держа пистолет перед собой в дрожащих руках.

Когда Меццанотте распахнул дверь кабинета, его ждала кошмарная сцена. Тони Тальола стоял на коленях, его лицо и одежда были вымазаны темно-красным. Он что-то бормотал с полным ртом листов бумаги и связанными руками – по крайней мере, тем, что от них осталось. Все его десять пальцев были превращены в окровавленные обрубки. Отсеченные фаланги были разбросаны по полу и на столе, вокруг сигарной гильотины, с лезвия которой стекала кровь. Стоя позади мужчины, Лаура держала его голову за волосы, приставив к горлу нож. На ней было окровавленное синее вечернее платье; она бормотала нечто похожее на то, что произносила Маман во время церемонии у подземного озера.

– Стой! Что ты делаешь? – воскликнул во весь голос Рикардо.

Лаура обернулась; глаза ее были пусты. Затем она начала дрожать, дергая головой, словно ее охватил какой-то припадок. Воспользовавшись случаем, Меццанотте бросился вперед и схватил ее за руку. Лаура опомнилась и попыталась вырваться, однако схватка была недолгой: новый приступ заставил ее упасть в его объятия.

– Что… что случилось? – пробормотала Лаура через несколько секунд, моргая и приходя в себя. Она выглядела растерянной и испуганной.

* * *

Зрелая пара за стойкой с недоумением и подозрением смотрела на странную троицу, которая уже около десяти минут сидела за столиком в баре на боковой улице Виа Торино, где в это время не было других посетителей. Двое мужчин в форме, выглядевшие так, словно у них выдались не лучшие минуты, и девушка, которая, видимо, чувствовала себя не очень хорошо, в драном платье, вся в беспорядке. Если б накануне был карнавал, они приняли бы их за празднующих. Но карнавалом и не пахло. Более того, они заказали только чай и бутерброды с салями.

– Ну что, уже лучше? – спросил Меццанотте.

– Да, да, – буркнул Колелла с набитым ртом. – Не знаю, как так выходит, но еда всегда успокаивает меня. В любом случае, мне было плохо там, одному, посреди этих негодяев. Если б ты промедлил еще немного…

– Я говорил не с тобой, – перебил его Рикардо.

– Ой, прости… – промямлил Филиппо, втянув голову в плечи, и снова погрузил зубы в бутерброд.

Лаура удовлетворенно кивнула. Она была очень бледна, и когда поднимала чашку, чтобы отпить из нее, ее руки заметно дрожали. Она не произнесла ни слова после того, как Меццанотте, насколько смог, объяснил ей, что произошло.

Инспектор посмотрел на часы. Уже десять часов; ему нужно бежать, если он не хочет опоздать на встречу с Вентури. Рикардо взял руку Лауры и сжал ее в своих.