Миллион за теорему!

С утра в аудиторию вместе с преподавателем вошёл ректор. Бекки его видела всего один раз, но запомнила. Ректор торжественно поздравил всех, благополучно добравшихся до полуфинала. В основном это были «полосатики», восемнадцать человек. Из «прочих» кроме Бекки уцелели Дон с Коротышом и тринадцатилетний вундеркинд из ньютонской гимназии. Стив к малолетке относился с симпатией: парень явно одарённый, с «признаками гениальности», но к концу он выдохся и почти перестал заниматься. А ещё в списке оказались – уж как они удержались, неизвестно! – трое провинциалов. Подобно Арону Кроссу, им не хватало базовой подготовки. Арон Кросс это понял и сам ушёл, а эти ещё на что-то надеялись.

– Таким образом, – подвёл итог ректор, – к полуфиналу допущено двадцать пять человек. Предупреждаю: работа сложная. За каждый верный ответ начисляется одно очко. Чтобы выйти в финал, вы должны набрать девяносто процентов (минимум) за предложенные сто заданий. Те, кто пройдёт через это сито, займут места согласно количеству набранных баллов.

Ректор обвёл глазами притихшую аудиторию:

– Может, есть вопросы?

Вопросов не было. Через два дня всё будет ясно.

– И последнее, – вспомнил ректор. – Работа пишется анонимно. Только код – никаких имён, значков или намёков на авторство. На следующий день после полуфинала мы вывесим список номеров-победителей. Только после того, как вы предъявите медальон с кодом, ваше настоящее имя будет официально внесено в команду финалистов.

Суббота. Вечер. Полтора дня…

Они расстались на Рыночной площади. Дон отправился домой, а Бекки решила пошататься по рынку, который всегда притягивал её карнавальной пестротой.

Вон толстая тётка в малиновом платке кудахчет над корзиной с пирогами:

– Пироги-пироги! Кому пироги? С-пылу-с-жару-пальчики-оближешь!

От пирогов пахло так сдобно, что Бекки забыла, что у неё в кармане одна мелочь. Может, на маленький пирожок хватит?

Почти всю стипендию она отдавала Вилли с Маритой. Для себя оставляла немного и тратила деньги на перекусы, тетради и прочую ерунду. А недавно она купила – не удержалась! – мальчишеские перчатки. Перчатки были дешёвенькие, из галантерейки, но Бекки всё равно радовалась покупке.

Рядом с пирожковой тёткой на чурбачке сидел старик старьёвщик. Он не кричал, он просто сидел и смотрел перед собой. Товар – пуговицы, ржавые подсвечники, треснувшие чашки с отбитыми ручками и прочий хлам – лежал на неглаженой тряпке линючего цвета. Покупатели без интереса вертели в руках погнутые ложки и лениво спрашивали:

– Это серебро или как?

– Серебро, серебро, настоящее столовое, – бормотал продавец и снова погружался в нирвану.

Бекки помаленьку откусывала от пирога с картошкой и смотрела на старьёвщика. Старые чашки-ложки её не интересовали нисколько, но среди барахла она приметила стопку подержанных книг. Подражая заправским покупателям, Бекки присела на корточки и ткнула пальцем в верхнюю:

– Можно посмотреть?

– Смотри-смотри, за погляделки денег не берут, – равнодушно откликнулся старьёвщик.

Под верхней книгой была какая-то рвань без обложки, ещё журнал позапрошлого года, а под ним…

Она сразу узнала картинку: парусник и кусочек карты. Ну да, тот самый учебник по судостроению, который они потеряли в «Кривом углу»! Вот и штамп библиотеки – правда, замазанный чернилами. А Коротыш уже всё равно заплатил штраф… И Книгожора вроде не обратил внимания на подмену. Он даже за что-то горячо поблагодарил Коротыша. И даже подарил ему карту – насовсем! На той карте был красный крест. Что-то она тогда ещё подумала – про Книгожору… Ах да! Красным крестом помечена комната с капсулой. То есть Книгожора знал об этом месте! Кроме того…

Она вспомнила, что хотела проверить одну глянцевую страницу, как будто склеенную…

– Сколько стоит эта книга? – спросила она, вытащив из стопки учебник с парусником на обложке.

Бекки была неопытным покупателем. Она не знала, что на рынке нельзя показывать продавцу свою заинтересованность. Нужно было сначала потыкать пальцем в чашки-ложки, поцокать языком, лениво спросить цену, даже отойти. Потом вернуться, будто вспомнив что-то, полистать другие книги и небрежно, между прочим, поинтересоваться ценой той, которая нужна позарез.

А она, наоборот, сразу схватила учебник.

– Сколько просите?

Продавец поднял глаза, мгновенно оценил стоимость вельветовой куртки и кашемирового шарфа и назвал абсурдную цену. Он что, шутит?

Бекки выгребла из кармана всё, что у неё было, пересчитала…

– Никому же она не нужна! У вас её всё равно никто не купит.

– Нет-нет, это очень ценная книга, – забубнил старик. – Я потратился, заплатил за неё…

Она знала, что старик врёт, но не стала спорить. Книгожора… Карта… Книга… Всё это сошлось, и Бекки начала отчаянно торговаться:

– Может, ножик возьмёте? Очень хороший ножик, вот. Его у вас с руками оторвут!

Старик хмуро взвесил на руке крошечный ножик для резки бумаги.

– Дак он же тупой…

– А больше у меня нет ничего.

Глаза у продавца блеснули:

– За шарфик отдам.