Минтака. Закатный рассвет

Но до того славного времени, чтобы тебе позволили вступить в брак с твоим избранником, тебе нужно еще не оказаться одаренным ребенком, чтобы соответственно не уехать добровольно-принудительно в город. Потом, если ты остался в трущобах, и ты совершенно обычный человек, нужно полностью пройти обучение в школе и сдать все экзамены на положительные оценки, поскольку неучи, а также юноши и девушки, показавшие недостаточную прилежность в учебе, не способны построить здоровую ячейку общества. Затем нужно будет, конечно же, отработать обязательные три года по распределению на общественных работах. Только после этого, если желание вступать в брак еще не пропало, вы с избранником/избранницей можете попытать счастье и подать прошение властям о своем намерении. Когда его рассмотрят, примерно через полгода, к вам явятся официальные представители, которые проведут небольшие тестирования на готовность к браку и оставят дрона для более детального сбора информации о семье и ее членах минимум на неделю. На самом деле это, конечно, банальная слежка – а вдруг кто-то в доме из людей дерзнет выразить свое недовольство существующим режимом или вовсе подстрекает к новому восстанию. Тогда будет повод и в заключении брака отказать, а соответственно и пустующий дом сохранить, и под стражу человека взять.

Как говорит отец, взять и уничтожить трущобы одним махом республика не может – все-таки уж больно ценная генетическая информация в нас порой заложена. Но и давать нам беспрепятственно размножаться и крепнуть, тоже не в их целях и желаниях.

Так вот, родители Анны-Марии, с которых и начались мои рассуждения, несмотря на развод по-прежнему вынуждены жить под одной крышей. Разъехаться им никто не позволил. Анна-Мария со смехом рассказывала, как ее отец и мать провели в доме границу во всех помещениях и ругаются каждый раз, когда кто-то из них ее нарушает. Не знаю, правда, что в этом смешного, лично я не вижу никакого повода для веселья. Может, и не зря мне друзья говорят, что я слишком серьезная для ребенка. Но в любом случае, я искренне надеюсь, что мои родители смогут взять себя в руки и не довести наш дом до подобного цирка.

– Лола, завтра пойдем приобретать тебе все необходимое для учебы, – прервала мать мои мысленные рассуждения о насущных проблемах.

– Хорошо. Приобретать? Я не ослышалась? Я думала, мы возьмем все у соседей, у которых дети уже выросли.

– Хм, да, кое-что я уже взяла у Джексонов и Спенсоров, но основную часть принадлежностей мы все же купим тебе новую. И не смотри на меня такими удивленными глазами, оказывается, наш отец все эти годы делился с семьей не всем своим заработком, а откладывал тебе на учебу, – добавила мать с недовольным выражением лица.

– О, Мария! Что же ты за женщина такая? Это ведь и твоя дочь тоже! Она умная и хорошая девочка и заслуживает такого подарка к школе, – отец возвел глаза к небу, покачал головой и зашел в дом.

– Мы могли питаться чуть лучше все эти годы, Эдгар! В том числе и наша дочь, – сказала мать, тоже зайдя в дом и плотно притворив за собой двери.

– Не могли! И перестань говорить так, будто бы я ограбил собственную семью! Если бы я тратил все отложенное на еду, максимум чтобы прибавилось у нас на столе это еще одна жалкая четвертинка свинины раз месяц и все! Как будто бы сама не знаешь, какие цены на продовольственные товары установила республика.

Мать явно порывалась продолжить спор, но папа проявил несвойственную ему твердость в этот раз.

– Хватит, я сказал! Я глава семьи и мне решать, на что тратить свои кровно заработанные деньги! И вообще, знаешь что, дай-ка мне список школьных принадлежностей для Лолы, покажи где лежит то, что ты уже приобрела, и мы сами с дочерью завтра добудем все остальное. А ты можешь отдохнуть от нас обоих, как раз ты все время жалуешься на то, как мы тебя, бедную, эксплуатируем.

Уау! Надо же и это мой отец! Не знала, что он может быть таким. Впрочем, мать, по всей видимости, тоже не знала, так как даже не нашла, что ответить, впервые на моей памяти. Она лишь молча положила на стол список, принесла вещи, взятые у соседей, и гордо удалилась в свою комнату. А я молча стояла и не знала, как мне стоит реагировать – прыгать и визжать от радости или идти со скорбным видом к матери и успокаивать ее. Первое пересилило чувство долга, правда, кричать я все же не стала, просто кинулась на шею к отцу с благодарностями.

– Ой, папочка, неужели мы и впрямь завтра пойдем за покупками и у меня будет что-то собственное и новое! – счастливо пробормотала я.

– Да, моя прелесть, только, боюсь, все равно придется весьма экономно тратить деньги и возможно, взять еще что-то у соседей.

– Ничего, это ерунда.

– А на маму ты не обижайся, дочка, ее слишком угнетает наша безрадостная жизнь, не все способны оставаться спокойными и позитивными в подобных условиях. Да по большому счету никто не может, но все же одни держатся и пытаются находить положительные вещи в происходящем, а другие окончательно поддаются меланхолии. Раньше она такой не была.