Минтака. Закатный рассвет

Который раз за свою жизнь я поймала себя на мысли, что меня растит монстр вместо матери. Отец частенько говорил, что раньше она такой не была, когда-то она была милой и доброй. Но что же так повлияло на поведение матери, он никогда не рассказывал. И я постепенно в своей голове нарисовала жуткого монстра, который вселился в мою любимую славную мамулечку, и нужно вести себя хорошо, тогда, возможно, он уйдет и вернет мне добрую мать. Но время шло, а монстр все не уходил. И сейчас мне уже начало казаться, что монстра никакого вовсе нет и не было.

Я проглотила с трудом несъедобный завтрак и понуро поплелась обратно в свою комнату. Да уж. Ни настроения, ни сил действительно не было. Может, я и впрямь заболеваю? Хотя лучше бы, конечно, нет. Не знаю, как в других семьях, а у нас болеть не весело – вкусности никто не носит тебе на блюдечке (правда, их у нас никогда и не бывало), и пичкают тебя все время жутко горьким настоем по древнему семейному рецепту прапрабабушки Гризеллы. Гадость редкостная, скажу я вам, но действенная. Ставит на ноги, практически моментально.

Все соседи давно уже выспросили рецепт у матери. Оно и понятно, современные чудеса медицины трущобским не по карману, а местный лекарь может лишь примочки на лоб ставить, да причитать на тему, за какие такие грехи его отправили работать в эту клоаку. В городе, говорят, болезней вообще нет. Они там при малейшем недомогании вставляют в организм специальные микрочипы – и все! Человек снова здоров и полон энергии и сил. Оттого-то лекари совсем разучились лечить по-старинке, как говорит мой отец, только и умеют, что смотреть в свои микроскопы и другие жутко умные навороченные приборы. Ну а в трущобах-то само собой чипов и прочей электроники нет. Так что приходится спасаться самим. Но у меня есть подозрение, что мать недорассказала соседям какой-то ингредиент, иначе как объяснить то, что эта ядрёная настойка ставит на ноги нашу семью всего за пару-тройку дней, а других лишь за пять-семь. Отец, правда, и тут имеет свое компромиссное объяснение – гены, говорит он. Сколько поколений нашей семьи лечилось подобным образом, настойка укрепляла иммунитет из года в год. А соседи же попробовали подобное ноу-хау относительно недавно, если сравнивать с нами. Я не знаю, прав ли он. Что такое гены я себе плохо представляю, надеюсь хоть в школе расскажут, а то папа вроде знает много, а обучать меня не торопится – мол, иди гуляй, отдыхай, пока можешь. Так что моя версия относительно причины неодинакового воздействия настойки на организм мне все же понятней.

– Собралась? Прекрасно! Пойдемте.

И мы втроем вышли из дома. Мать шла чуть впереди, бодро шагая, будто бы ей не мусор поручили убирать, а какую-то жутко важную и полезную миссию доверили. Мы же с отцом как обычно плелись сзади.

Я с завистью взглянула на учеников, спешащих на занятия в школу, да уж, стоит пожелать скорее вырасти, лишь бы избавиться от этой противной обязанности. Ну ничего, еще всего лишь несколько месяцев, и я окажусь среди них! Мои друзья по играм на улице почему-то искренне сочувствовали мне, еще бы каникул у учащихся нет совсем, лишь один выходной в неделю. Для детей, которые еще вчера были полностью предоставлены сами себе целые дни напролет – это звучит, как катастрофа, словно в тюрьму заточили, не иначе. Может оно и так, но зато я буду ограждена от подобных общественных работ и еще целой кучи бредовых занятий, что любит придумать моя милая матушка, чтобы вырастить из меня достойного члена общества, как любит она говаривать.

Вскоре мы пришли на место, как мудрено его назвали городские власти – «сортировочный перевалочный пункт предметов жизнедеятельности и прочего». По мне, как не назови, а свалка она свалка и есть. Именно тут работали по очереди несколько семей из трущобы. Мы должны были перебирать мусор за городскими жителями, а заодно и за собой тоже. Почему же с этим не могли справиться роботы, назревает сам собой логичный вопрос. А потому, что не хотят их пачкать. Ну или еще как вариант – чтобы мы не забывали, где наше место. Так мне объяснили родители, когда в пять лет впервые взяли меня с собой. С тех пор я вот уже почти три года хожу с ними в это вонючее место.

Самым удивительным было для меня открытие того, что здесь, на свалке среди кучи всякого разномастного мусора отличие городских жителей с жителями трущоб заметно как нигде больше. И вовсе не из-за того, что мы должны заниматься такой нелицеприятной и даже в чем-то унизительной работой, нет. Наше яркое отличие в самом мусоре.

Ну что может выкинуть на свалку среднестатистический житель нашего района? Пачку безвкусной крупы, вконец износившуюся совсем неподдающуюся уже ремонту обувь, и тому подобные вещи. В городских же отходах порой попадались совсем новые хорошие вещи, игрушки, даже еду некоторые выбрасывали запечатанными пачками, даже не притронувшись к ней. Видно сразу, кто как живет. Но мы люди негордые, и подобным находкам только радовались.