Мёртвая рука капитана Санчес

Это был совсем маленький, неглубокий водоёмчик – вода потрясающего изумрудного цвета притягивала к себе живительной влагой. И все они упали на колени, побросали со своих плеч мешки и, прильнув к камням тут и там, свесившись с них и чуть ли не падая с них, напились. Они пили так, словно не пили несколько лет и словно хотели выпить весь этот водоём, который плавно переходил в бурлящий ручей, а потом с высоты пяти-шести футов падал вниз и лениво растекался по земле, прокладывая себе путь дальше. А дальше шли пальмы и разные пышные деревья, которые манили под свою сень, обещая прохладу. Оазис – теперь это слово прочувствовали все.

Они собрали брошенные второпях вещи, сложили их в тени и снова напились и умылись, а потом рухнули под деревьями и застыли блаженно. Потом капитан послал двоих за сундуком. Сундук принесли и поставили, и Бенджамин Ганн пошутил, что он отсюда никуда больше не пойдёт – здесь есть вода и деньги.

– Не мешало бы ещё что-нибудь добыть на ужин, – сказал капитан и посмотрел на Платона.

Платон встал и пошёл куда-то в камни. Матросам капитан разрешил искупаться в водопаде, но соблюдая бдительность, а потом приказал поискать хвороста и сучьев на костёр.

– А мы, джентльмены, побродим здесь и оглядимся. Вдруг в этом месте есть ещё один водопад, – и капитан многозначительно посмотрел на мистера Трелони.

И они опять вернулись к входу в ущелье, выбрались на каменное крошево, которое к вечеру не так уже неудержимо сверкало в глазах, и прошлись по нему сначала вправо оазиса, потом влево – оазис был невелик.

– Завтра с утра мы обойдём его кругом, – сказал капитан, останавливаясь.

– А почему не поискать внутри? – спросил доктор.

– Ну, если вы помните, в фата-моргане, в варианте мистера Трелони, внизу гор было всё ровное – или море, или песок, – сказал капитан.

– Да, но в варианте Гертруды – трава, камни, деревья! – воскликнул мистер Трелони.

– Значит мы посмотрим и внутри тоже… Лишь бы Платон подстрелил или поймал кого-нибудь, – ответил капитан и вдруг спросил. – Вам не хочется есть, джентльмены?

– Ну, хочется, конечно, только не так сильно, как я себе представлял, – ответил мистер Трелони.

– Вот и мне тоже не сильно… А это весьма странно: уж я-то с детства знаю, не понаслышке, что такое голод, – горько сказал капитан и, ссутулившись, пошёл дальше.

Доктор Легг посмотрел капитану в спину встревоженными глазами и начал вдруг, ни с того ни с сего, рассказывать что-то бодрым голосом, догоняя его:

– Однажды один французский врач пришёл с визитом к английскому пациенту по приглашению его родных …

Мистер Трелони ещё раз осмотрел в свою зрительную трубу скалы, возле которых они остановились, и тоже пошёл догонять капитана.

В этот день они не нашли никаких гор, похожих на горы с гобелена.

Вечером было жареное на раскалённых камнях мясо. Когда Платон пытался объяснить джентльменам, кого он изловил здесь с помощью силков, доктор Легг, слушавший его поначалу очень внимательно, вдруг сказал, с досадой отмахнувшись рукой:

– Ах, да какая разница!.. Хорошо, что у матросов в мешках нашлась соль…

И они поужинали кем-то, кто по вкусу оказался совсем не плох, и легли у маленького костра. Только всем почему-то не спалось. Первым тишину нарушил мистер Трелони. Он спросил у Платона, что чёрные думают об умерших.

– Мёртвые для нас – всё равно, что живые, и они обладают даже большей властью, чем обладали при жизни, – ответил Платон, помолчав. – Мы верим в то, что мир создан предками, которые могут этот мир погубить, и всех погубить, не дав урожай… Всё от них зависит – мёртвые предки могущественнее живых людей и важнее их. Предки даже важнее богов: те сотворили мир и больше не вмешиваются в наши дела, поэтому нечего и беспокоить их своими молитвами. А вот предки… Предкам принадлежит земля, на которой мы работаем и собираем урожай… А ныне живущие только владеют землёй, временно, как доверенные лица… Для нас продать кусок земли, всё равно, что продать свою руку или ногу. Ведь мёртвые, владевшие раньше этой землёй, не умирают – они становятся духами, а это ещё главнее…

– Это как же? – спросил Бен Ганн.

– Мир предков – это мир всеобщего блага, – продолжал Платон. – Там такие же деревни, такие же кварталы ремесленников, такие же вожди и короли, но связь с этим миром недоступна… Лишь некоторые колдуны способны подниматься туда, где живут предки. А вот предки постоянно живут среди людей, помогая или мешая им… Вот и дух Бонтондо бродит сейчас вокруг нас, но я думаю, что он нам будет только помогать…

Платон заулыбался, и опять стал похож на мальчишку, только большого и чёрного. Костёр догорал, это был даже уже не костёр, а красные угли. И пора было спать, но спать никому теперь не хотелось, на душе у всех было смутно, муторно, и каждый думал сейчас о себе, о своих близких, о своих детях и о тех детях, которые у него могли бы быть.

****

Было раннее утро, и он только-только проснулся и ещё лежал с закрытыми глазами, чувствуя вкусный табачный запах, который плыл по землянке.