Мёртвая рука капитана Санчес

На лицах караванщиков, рабов-погонщиков и торговцев была написана паника. Погонщик без левой руки, единственный из всех, одинаково замотанных до самых глаз, кого доктор ещё как-то различал, что-то закричал ему.

– Пески поют, – повторил Платон его слова. – Пески поют и зовут ветер… И с ним прилетит и смерть Гуанаби.

В раскалённом воздухе уже слышалось приближение чего-то нового и ужасного. Платон вместе с Бонтондо забегали по лагерю, раздавая указания.

В первый день ветер был едва заметным, и караван ещё упрямо шёл куда-то почти без стоянок. На второй день ветер стал сильнее. В воздухе понеслась едва заметная глазу, тонкая, едкая пыль, проникающая во все поры кожи. Караван стал готовиться к страшному.

И подул хамсин воздухом сухим и горячим, как из печи. Уже через час доктор Легг понял, что у него наступило нервное напряжение: ему нестерпимо хотелось вскочить и куда-то бежать, что-то делать, размахивая руками, сейчас же, немедленно, а потом надрывно кричать, трясти кого-то и тащить за собой. Когда он краем уха услышал шум, и, приподняв накидку, увидел, как кто-то из караванщиков побежал, как его догнали и потащили назад, и впихнули в общую кучу, лицом вниз, остервенело, не глядя куда, лишь бы побыстрее – доктор Легг понял, что нервное напряжение охватило и других.

Потом у него пересохло во рту, началась головная боль, а следом пришло головокружение. Доктор почувствовал, что он теряет сознание, но тут его затрясли чьи-то руки, кто-то подлез к нему под накидку и голосом капитана прохрипел в самое ухо:

– Ну, как вы здесь, доктор?

И ко рту доктора, стукнув его по зубам, приникло горлышко бутылки. Доктор хлебнул, едва не выпустив накидку и с радостью понял, что в бутылке находится ром.

– Я проверяю всех наших, – прохрипел капитан невнятно. – Платон говорит, хамсин будет дуть ещё день. Этот ветер дует только три дня и только в ближайшие пятьдесят дней от весеннего равноденствия… Так что нам особенно повезло.

И они пролежали, уткнувшись в верблюжьи бока, ещё целый день, а когда буря стихла, и люди встали, на песке осталось лежать несколько бездыханных тел. Это были местные жители – англичане все были живы. Похоронив погибших, караван снова пошёл вперёд.

Вечером опять все встали на ночлег, опять стали готовить ужин, а ближе к ночи у костра началось самое интересное – вечерние разговоры: матросы спрашивали у Бонтондо про джиннов, а Платон переводил.

– Всемогущий Аллах создал кель-эс-суф, – «людей пустоты», джиннов, – из огня без дыма, из знойного дыхания пустыни. Джинны-демоны похожи на нас, – рассказывал Бонтондо, величаво разводя длинными руками. – Они смертны, хотя и могут жить многие сотни лет… Они нуждаются в пище… Они даже могут сочетаться браком – друг с другом или с людьми. Но во многом, однако, они превосходят человека: джинны способны летать, проникать глубоко под землю и под воду, они могут становиться невидимыми, оборачиваться в различных людей, животных и даже в растения.

– А они добрые или злые? – спросил Дик-Брусок, нескладный, но сильный матрос с очень длинными руками и вытянутым плоским лицом, за что он и получил своё прозвище.

Платон перевёл его слова.

– Джинны могут быть и добрые, и злые, – терпеливо пояснял Бонтондо. – Добрые джинны приняли ислам, а злые… Тьфу-тьфу!.. Злые остались неверными, однако человеку следует опасаться коварства и тех, и других… Джинны подстерегают человека на каждом шагу и готовы напакостить ему всегда-всегда.

Голос Бонтондо был тих и торжественен, чувствовалось, что это тема ему самому чрезвычайно интересна. В свете костра чёрное выразительное лицо его то хмурилось, то таращилось, то улыбалось, то испуганно поводило глазами. Вскоре к костру подсели все, кроме мистера Трелони, конечно. Он разделся у себя в шатре и лёг, но ему было всё слышно.

– Самых свирепых шайтанов называют маридами, их следует остерегаться особо, – продолжал Бонтондо. – Кроме них очень кровожадные и зловредные – демоны-ифриты. Это то ли злые духи, то ли призраки умерших… Тьфу-тьфу!.. А на кладбищах и в других заброшенных пустынных местах обитают волосатые оборотни гули. Вот эти завсегда готовы сожрать одинокого путника… Так что прежде, чем зажечь огонь в очаге или достать воду из колодца, следует попросить у Аллаха защиту.

Бонтондо рассказывал ещё много чего. Оказалось, что путники в пустыне часто слышат голоса, мужские и женские, эти голоса сбивают их с праведного пути и соблазняют на греховные пакости. Иногда же голоса предсказывают будущее или зовут в место, где спрятано сокровище. Иногда неведомые силы обещают привести путника к кладу, а на самом деле заманивают несчастного в бесконечные пески, откуда нет возврата. Некоторым путникам доводилось ночью посещать древние города, где они набивали себе карманы и сумки драгоценностями, спеша вернуться назад, а утром с отчаянием вытряхивали из карманов и заплечных мешков песок или камни. Но иногда джинны, как ни странно, показывали путешественникам путь к спасению.