Мир Александра Галича. В будни и в праздники

Холодильники станут непременной частью домашней обстановки в конце шестидесятых годов, а за ними и стиральные машины, электрические кофеварки, а потом и кофемолки, и сифоны для приготовления газированной воды (пугали, дескать, они взрываются от излишка углекислого газа, но, как правило, был недобор: резиновая прокладка газового клапана от нажима литого баллончика сминалась, газ улетучивался, едва запечатанное свинцом горлышко протыкал скошенный, полый внутри шип газоприёмника, и вода в сифоне так и оставалась обычной водой из-под обычного крана). Сифоны не прижились, а телевизоры войдут в повседневный обиход чуть раньше холодильников и стиральных машин, радиоприёмники прежде телевизоров. И это странно, поскольку, стало быть, нужда в предметах, связанных с областью культуры, вроде и необязательных, оказывается сильнее нужды в предметах, удовлетворяющих материальные потребности.

Хотя и тут можно предложить особую градацию. Радиоприёмник представляется вещью более необходимой, даже насущной, чем радиола, эдакий предмет роскоши, с её отделкой деревом, блестящей полировкой, сдержанной респектабельностью (см. часть вторую главы «Немного о Марксе, ещё меньше об Энгельсе, а заодно – о дорогом Леониде Ильиче, прибавочной стоимости и много ещё о чём»). Возможно, это потому, что прослушивание радиолы – занятие, что ли, более официальное, торжественное. Для радиолы надобно свободное пространство, она вписывается не в любую обстановку. Радиоприёмник проще, а приёмник транзисторный такая штука, с которой особо не чинятся. Ставь куда хочешь, хоть на стол, хоть на самую верхнюю полку, или – бери с собой, чтобы слушать на ходу, в электричке, за городом.

Недаром так увлекательно сказано во вступлении к брошюре о транзисторных приёмниках, которые можно сделать собственными руками: «Поворот ручки – и комнату наполняет приятная мелодия. Хорошо, не правда ли? Продолжаем крутить ручку настройки приемника, музыка сменяется незнакомой иностранной речью. Не нужно много времени, чтобы убедиться в чудодейственной силе этой маленькой коробочки. И как бы ни были удивительны ее свойства, ни один школьник не вспомнит о волшебниках и джиннах. Раскрыть секрет этой коробочки он попытается, сняв крышку приемника».

Автор пособия, сознавая то или нет, отметил главное, для чего служит такой приёмник: слушать музыку, ловить иностранные радиостанции. И если немалая часть аудитории музыкальными программами на английском языке и удовольствовалась (см., опять-таки, главу «Немного о Марксе, ещё меньше об Энгельсе, а заодно – о дорогом Леониде Ильиче, прибавочной стоимости и много ещё о чём»), то не меньшее количество слушателей в СССР крутили ручки настройки, чтобы отыскать иностранные радиостанции, вещающие на родном – нашем – языке, русском, украинском, казахском, эстонском, армянском. Вот что означает эта тирада-мольба-заклинание поговори, поклевещи, родной ты мой транзисторный!

И если по советскому радио и на советском же телевидении дикторы и дикторши сообщали новости про успехи в космической области, а заодно и во всех остальных областях вместе взятых, то «Голос Америки», «Би-би-си» и другие радиостанции, вещавшие на Советский Союз, рассказывали о тех событиях, о которых здесь в официальных источниках не упоминались. И не обязательно это было какое-то разоблачение, дезавуирование режима. Упоминать о том, о чём отмалчиваются, − и того доставало. О, эти «голоса» из-за «бугра»! что ни слово – дополнительный смысл, кавычки на кавычках и кавычками поторапливают. Итак, кавычки: «Двадцать четыре года и восемь с половиной месяцев я проработал на самой что ни на есть антисоветской, покровительствуемой ЦРУ (Центральным разведывательным управлением) и финансируемой Конгрессом США радиостанции.

“Вражеский голос” – так называли ее. Да, мы были врагами советской власти, но и сама советская власть так “подставлялась”, что не критиковать ее мог только ленивый.

Дикторская и режиссерская работа на “Свободе” – без преувеличения! – оказалась для меня университетом, я читал в эфир массу эмигрантской, запрещенной в СССР литературы, я соприкоснулся в передачах с историей и теологией, а современная политическая информация буквально переполняла меня… – вспоминал Юлиан Панич, замечательный актёр, вдруг бросивший ремесло и отправившийся восвояси, а жаль. – Я читал документы самиздата и работы политических публицистов, а еще попадавшие к нам письма-вопли людей из-за “железного занавеса”. Я был уверен, что мое чтение помогало им! Я искренне сочувствовал гонимым в СССР и презирал их гонителей, и тут я был в ладу с самим собой».