Мир-Али Кашкай

Этот краткий послужной список сам по себе говорит о многом. Но было еще одно, безусловно, важное для него качество истинного ученого и, соответственно, критерий оценки претендующих на это звание молодых людей. Он считал, что для постижения тайн мироздания нужен не только холодный рассудок исследователя, но и умение черпать новые идеи в мирах, рожденных воображением. Ученый, как художник и поэт, нуждается в полете фантазии, писал он в своей знаменитой статье «Роль фантазии в научном творчестве».

Столь неординарный взгляд знаменитого ученого на свою профессию чрезвычайно импонировал молодежи, особенно из студенческой среды, и в немалой степени способствовал притоку ее в те годы в геологическую науку.

Так что это всё, вместе взятое, было более чем убедительным аргументом в пользу его морального права говорить с будущими аспирантами как с людьми, сознательно выбравшими непростую профессию, касаться самого широкого спектра связанных с ней вопросов без снисхождения к их молодости и неопытности.

Впрочем, ожидавшие встречи с ним в кожаных креслах его обширной приемной, со стен которой на них высокомерно взирали великие апостолы всемирной геологии, уже понабрались опыта подобных бесед и были, видимо, вполне уверены в пробивной силе полученных в высоких республиканских кабинетах рекомендаций.

* * *

Прежде чем пригласить очередного кандидата в аспиранты, профессор прошелся по кабинету, отгоняя невеселые мысли от общения с предыдущими двумя посетителями.

Первый из них был металлургом с Урала и с первой же минуты поразил его своей самоуверенностью и категоричностью суждений. Он был убежден в том, что запасы руды там неисчерпаемы, и надо только «пробиться вниз, в самую земную твердь». «Буржуям нужно было лишь как можно быстрее получить прибыль, — поделился он своими марксистскими познаниями. — Поэтому они брали только то, что лежит на поверхности, под ногами. А мы прорвемся внутрь, к самому центру Земли. Там и уголь, и золото, и прочее!»

— Что ж, похвальное намерение, — перебив собеседника, скупо заметил профессор. — Но кто это — мы? Я лично туда не собираюсь. Вы? Но прежде чем прорываться внутрь, к центру Земли, может быть, следует для начала разобраться с тем, что пока еще лежит, как вы сказали, у вас под ногами? Что, например, вы могли бы рассказать о месторождениях полезных ископаемых Екатеринбургского бассейна, простите, Свердловского?

Оговорка, несомненно, свидетельствовала о том, что мысли профессора витали в это время совсем в иной сфере и он был весьма раздражен.

Второй кандидат оказался бывшим шахтером с Украины, вовремя поменявшим штольню на кабинет парткома в Донецке. Партийной карьере он решил предпочесть научную, поскольку в решениях последнего съезда коммунистов Украины было обращено внимание на недостаточное количество научных кадров с рабочей «косточкой». Теперь бывший шахтер и секретарь парткома намеревался обобщить опыт партийного руководства геологическими экспедициями и вообще научным поиском.

На этот раз профессор лишь рассеянно покивал седой головой, терпеливо выслушав собеседника.

— Полагаю, что это как раз то, чем мы с вами и занимаемся сейчас, если иметь в виду кадры с рабочей «косточкой», — сказал он, глядя поверх головы бывшего парторга. — О партийном же руководстве геологическими экспедициями я, признаюсь, не очень осведомлен, возможно, потому, что его не было, когда я участвовал в экспедициях. Объясните мне, пожалуйста, что имеется в виду конкретно?

— Товарищ Сталин указывал, что интеллигенцию из рабочего класса надо формировать… — начал было бывший парторг, но профессор, жестом руки остановив его, укоризненно заметил:

— Ну, что же вы так? Не формировать, а рекрутировать! Вот какое точное и энергичное слово у товарища Сталина. Рекрутировать «из практических работников наших предприятий, из квалифицированных рабочих, из культурных сил рабочего класса на заводе, на фабрике, в шахте». Товарища Сталина, уважаемый коллега, надо всегда цитировать очень точно…

Потом профессор недолго постоял у открытого окна, с удовольствием подышал свежим воздухом и, взглянув на облака, нависшие над Петропавловской крепостью, подумал, наверное, о том, что в ближайшие дни вряд ли стоит ждать солнечной погоды. В прямом и переносном смысле.