Мир до и после дня рождения

— Надо было тебе взять этот диск, — спохватился Лоренс. — Ты любишь включать его на Рождество.

Ирина с тревогой вгляделась в его лицо:

— Почему ты так добр ко мне?

— Ты была добра ко мне почти десять лет, — угрюмо отозвался Лоренс. — Пусть одиннадцати и не будет, но все равно это не пустяки.

7

После подписания Соглашения Страстной пятницы Лоренс почти ежедневно давал интервью на эту тему. Ирина смотрела каждую передачу с его участием. Он выглядел красивым в коричневом костюме — это немного тревожило, — и речь его стала проще и логичнее, что также заставляло ее нервничать. Глядя на мужчину на экране, никто бы не смог предположить, что всего несколько лет назад он работал продавцом в книжном магазине и все выходные проводил за просмотрами соревнований по гольфу. Она не испытывала ностальгии по тем дням, однако Лоренс уставший, подавленный и грустный нервировал ее меньше, чем Лоренс уверенный в себе. А он был именно уверен в себе. Получается, она прилагала все усилия, чтобы оказать ему «поддержку», и сама создала чудовище? Чем более самодостаточным становился Лоренс, тем меньше он нуждался в ней. Таким образом, укрепляя уверенность Лоренса в себе все эти годы, она вела себя как член рабочей группы по сокращению раздутых штатов предприятия, который в конце концов вынужден был уволить самого себя.

Вероятно, все это было из страха, что оказалась лишней, нервирующего неравенства с партнером, ощущения себя подчиненным, спешащим в полночь приготовить ужин для Великого человека. Такие мысли посещали Ирину, когда она во все глаза смотрела на Лоренса, дающего очередное интервью. Он всегда негативно относился к Соглашению, поскольку не видел успеха в данном пути развития событий. За неделю до Страстной пятницы он предсказывал, что конфликт с исполнительной властью по поводу территориальных границ заставит стороны сохранить конфронтацию на многие годы. Лоренс не любил ошибаться. Она не могла разделить его негодование по поводу освобождения заключенных. Их жертвы мертвы; так чего же еще можно хотеть добиться, удерживая преступников в тюрьме? Лоренс презирал такой тип мышления, но все же допускал, что существовала возможность заплатить меньшую цену за все эти убийства. Ирина никогда не высказалась бы о нем вслух в таком тоне, но в душе понимала, что, когда Лоренс цитирует целые абзацы соглашения, он выглядит как выскочка и всезнайка, как зубрила-отличник, у которого есть ответы на все вопросы и которого ненавидят все ученики в классе.

После нескольких ночей подобного времяпрепровождения Ирина в очередной раз решила развлечь себя просмотром программы, в которой Лоренс точно не появится, — «Бритиш оупен» на Би-би-си. К счастью или нет, но играл Рэмси Эктон. После поездки в Борнмут Лоренс все меньше уделял время снукеру и видел всего несколько матчей, в то время как Ирина сохранила интерес к этому виду спорта. После стольких проповедей о мире и вооруженных формированиях было необыкновенно приятно наблюдать за человеком, который занимается своим делом и держит при этом рот на замке. Поскольку Лоренс больше не возвращался к теме скорой встречи с Рэмси за ужином, это была единственная возможность увидеться со старым другом.

Вне всяких сомнений, Рэмси производил прекрасное впечатление. Она никогда не пожалеет, что не поцеловалась с ним в день его рождения, но сейчас, наблюдая за его серией из ста тридцати двух очков, вновь почувствовала благодарность за такое искушение. С восхищающей грацией и ловкостью он отправлял в лузу длинные шары, исполнял дуплеты и ловко забивал один из двух соприкасающихся шаров. Несмотря на безупречное исполнение, в поведении Рэмси что-то неуловимо изменилось — стремление выстоять превосходило желание преодолеть, такое мужество нередко увидишь на похоронах, — и это напомнило ей Лоренса в бытность их жизни на Сто четвертой улице. Рэмси выглядел таким ранимым, что у нее появилось желание потянуться к нему и прижаться к виску. Лоренс еще не вернулся, и, хоть все выглядело очень глупо, она опустилась на колени перед телевизором и прижалась щекой к экрану.

Услышав шаги Лоренса, она отпрянула.

— Хотела вытереть пыль! — воскликнула она, проводя по поверхности рукавом рубашки.

— Это Рэмси.

— А, знаешь, ведь и правда! — слишком весело произнесла она.

— Только не говори мне, что видела на экране парня, с которым регулярно ужинаешь с 1992 года, и не узнала его.

— Ну да, сейчас, когда я пригляделась внимательно, я его узнаю…

— Можешь больше не приглядываться. Я записал интервью для «Ньюснайт» и хочу посмотреть.

Не спрашивая разрешения, Лоренс взял пульт и переключил канал. Ирина опустила голову. Конечно, она старалась быть в курсе последних новостей, но сегодня перспектива просмотра программы казалась ей скучной до оскомины. Она вовсе не хотела, чтобы фраза прозвучала сардонически, когда произнесла:

— Но мне неинтересны новости, мне интересен снукер.