— Ничего, — ответила Ирина, возвращаясь к приготовлению курицы, которую уже совсем не хотела ни готовить, ни есть. — За исключением того, что всегда существует альтернатива сделать что-то новое вместе, чтобы потом это новое, например Россия, стала для нас общей, а не стремиться колонизировать ее первым.
— Ирина, — произнес Лоренс с необычайной серьезностью, — мне кажется важным сохранить нашу независимость.
— Никогда не думала, что у нас проблема с
— Надеюсь, мне не придется думать, что она существует.
— Нет, — с сожалением сказала Ирина. — Не придется.
Если вкус острого блюда должен балансировать на грани боли и удовольствия, значит, его всегда можно немного подтолкнуть в сторону боли. И точка. Курица оказалась острее, чем можно было вообразить. Настолько, что невозможно было проглотить больше одного кусочка.
Двухнедельная подготовка Лоренса к поездке в Москву проходила в рамках приличий, но тем не менее была несколько напряженной. Ирина не изменила своего отношения к
— Ну, — начал разговор Лоренс, — как ты собираешься проводить время? Встретишься с кем-нибудь в мое отсутствие?
— Разумеется, почему бы и нет?
— И с кем же?
Ирина задумчиво склонила голову:
— С Бетси. Возможно, с Мелани. Подозреваемые все те же.
— Полагаю, ты встретишься с редактором. И с автором книги, над которой работаешь.
— Верно.
Странный диалог, Ирина недоумевала, с чего вдруг Лоренс его завел. Он был знаком с ее подругами, кроме того, знал, что в случае их встречи она обязательно расскажет ему об этом по телефону.
— А с кем еще? — Его волнение было столь очевидным, что Ирина все поняла.
В другой жизни, будь между ними другие отношения, она, безусловно, с жаром развеяла бы все его мрачные подозрения. Но по тем же причинам, по которым Лоренс не признался ей, о чем он думает во время секса (какими бы эти фантазии ни были), они никогда не обсуждали, что лежит в основе того вечера в Борнмуте, и тем более не говорили о гефсиманском сорок седьмом дне рождения Рэмси. Если бы они хотели поговорить об этом, то не нашли бы времени и места — атмосфера в доме в последние две недели была наэлектризованной, а сейчас с минуты на минуту к подъезду должен подкатить кеб.
Ирина не стала придавать взгляду дополнительной многозначительности, но надеялась, что интонации позволят ему все понять.
— Нет, — только и произнесла она.
Исчезнувшее с лица напряжение подсказало ей, что обмен информацией прошел успешно, впрочем, довольно сложно узнать наверняка.
Время, что Лоренс провел в России, оказалось для Ирины весьма продуктивным. Причина крылась в том, что она была невероятно зла на него и обижена, поэтому не слонялась бесцельно по квартире в ожидании возможности услышать его голос, как это было, когда он уезжал в Сараево. Она поднималась по звонку будильника, молола зерна и готовила кофе, а затем удалялась с чашкой в студию. Там она трудилась, склонившись над столом с иллюстрациями, с таким упорством, что закончила работу задолго до срока сдачи. Отправляясь на долгие прогулки, она не ходила, а скорее маршировала. Два-три раза в неделю она ужинала с друзьями в ресторанах и была так непривычно оживлена, что даже Бетси отметила, что у нее, по-видимому, все хорошо. Она воздерживалась от неумеренного потребления алкоголя и еды, а несколько сигарет выкурила скорее в знак неповиновения Лоренсу.
В целом она превратилась в отлаженный механизм, со своими интересами и друзьями, а тот факт, что это произошло в отсутствие Лоренса, приносил небывалое удовлетворение. Однако ей не давало покоя едва уловимое чувство, что все это благополучие делает ее похожей на скандинавские хлебцы, в которых вечно не хватает соли. И даже съеденный вечером сэндвич с беконом казался слишком простым оружием. Слишком простым. Возможно, это странное поведение для эмансипированной женщины 1990-х, но Ирина обладала глубоким стремлением сделать что-то для кого-то еще и была обеспокоена тем, что тратит время на личные пустяковые желания, например на приготовление лепешки с сыром чеддер.
Мастурбируя во второй половине дня, она заметила, что физическое удовлетворение было намного более выраженным, чем в то время, когда она зависела от желаний и прихотей Лоренса. Но даже здесь простота превратила результат в склизкую кашу. Возможно, причина была в том, что секс вдвоем занятие много более увлекательное. Громоподобный и такой же краткий оргазм казался усеченным, в отличие от теплого и долгого наслаждения, следующего после правильного секса, в этом же, единоличном, не было так необходимого ей послевкусия. Она скучала по спокойствию, обволакивающему душу после соития, по невысказанным, но взаимным поздравлениям после добросовестно выполненной работы.