— Мне казалось, я тебе рассказывал, — наконец произнес он.
— Нет, знаешь ли, не рассказал. — Она взяла нож, чтобы вырезать хрящик.
— Видимо, ждал подходящего момента.
— Видимо. Надолго ты едешь?
— Приблизительно на месяц.
— На месяц! — Ирина застыла с ножом в руке. — Когда?
— Через пару недель.
— И когда ты собирался мне рассказать? Перед посадкой в самолет?
— Сегодня вечером. Но ты меня опередила.
— Да, сейчас тебе больше нечего сказать.
— Я вовсе не собирался уехать без предупреждения.
Натирая следующий кусок, Ирина думала о том, как сложно ей было сказать Лоренсу о том, о чем она думала, именно так, как она думала. Она решилась и спросила смело:
— Ты не предполагал, что мы можем поехать вместе?
— Нет, — отмахнулся он, разбрызгивая воду. — Тебе будет скучно.
— Это моя страна. Почему мне должно быть скучно?
— Какая же это
— Я постаралась увеличить количество миль между мной и моей
— Забудь об этом. Твоя поездка стоила бы целое состояние. Цены на гостиницы в Москве грабительские для иностранцев, и не думай, что к тебе бы отнеслись иначе.
— Я сама зарабатываю и вполне способна за себя заплатить. Кроме того, — она смущенно потупила взгляд, — меня могли бы взять на временную работу твоим переводчиком.
— Фонд Карнеги оплачивает услуги более квалифицированных переводчиков. И еще мы поедем в Чечню. Не думаю, что тебе дадут разрешение.
— Мне совсем не обязательно ехать в Чечню. Я могла бы остаться в Москве.
— Ирина, о чем ты думаешь! У тебя много дел. Лучше воспользоваться моим отсутствием и плодотворно поработать.
— Я опережаю сроки. Кроме того, рисунки можно взять с собой.
— Будешь сидеть в гостинице и работать? — спросил Лоренс, намазывая арахисовой пастой крекер. — Начнем с того, что тогда нет смысла в поездке в Россию.
До сих пор их разговор напоминал балладу «Жестокая война» Питера, Пола и Мэри, в которой девушка умоляет любимого взять ее на войну. Она предлагает несколько способов, например убрать волосы и надеть форму, чтобы сойти за его товарища. На вопрос
— Но я люблю тебя, — выпалила Ирина, уже понимая, что доводы из слезливых народных песен не подходят для такого умника, как Лоренс Трейнер. — Я не могу заставить тебя взять меня с собой и пойму, если ты мне откажешь. Но я буду скучать по тебе. Я не хочу, чтобы мы расставались на целый месяц.
Однако заветное «Да, моя любовь, да» она так и не услышала.
— И я не хочу. Но мы оба должны делать то, что должны, верно? Никто не берет в деловые поездки жен и подруг. Это мужская работа.
— Раз это
— Бетани не жена. Она коллега.
Ирина взяла следующую горстку чили.
— Так, значит, она едет.
— Ну, не знаю. Наверное.
— Ты не знаешь! Может, сразу признаешься, что да!
— А почему бы и нет? Она прекрасно говорит по-русски.
— Я тоже!
— Но ты не сотрудник «Блю скай», ты не занималась проблемами войны в Чечне и не получила грант от Карнеги!
— Ты забыл сказать, что я еще и не шлюха. — Горка чили стала огромной даже с точки зрения любившей острое Ирины, мелкие кусочки зловеще сверкали.
— Послушай, мы весь день будем заняты встречами и интервью, ты будешь чувствовать себя пятым колесом.
— Ты просто думаешь только о себе! — взорвалась Ирина. Сейчас было бы очень кстати смахнуть все продукты на пол — но в их доме подобное никогда не случалось. — Ты, как и я, отлично знаешь, что я могу поехать и могу сама оплатить дорогу, кроме того, ты говорил, что я прекрасно держусь в обществе твоих коллег. Нет, ты хочешь поехать в Россию один, только чтобы она потом была твоей, а не моей!
Лоренс оперся о стойку и заморгал. Не в их привычках обнажать скрытый подтекст, не говоря уже о том, что Лоренс терпеть не мог признавать, что он есть.
— Даже если, — заговорил он после долгой паузы, — я и хочу иметь что-то личное, что в этом плохого?