Мир глазами геолога

Во время утомительного путешествия мы ежедневно видели мираж — удивительное оптическое явление, возникающее при наличии в атмосфере слоев воздуха неодинаковой плотности. Лучи света, отражаясь от различных плотностных границ атмосферы, передают наблюдателю изображения предметов, находящихся за линией горизонта на многие десятки и даже сотни километров. Когда воздух прогревался, то создавалось впечатление, что он становился плотным, как вода. Иллюзия воды была очень правдоподобной. Казалось, что огромное море начиналось где-то всего в 10–15 м от нас. При движении вперед кромка воды с той же скоростью отодвигалась дальше. Панорама бесконечной поверхности воды закрывала видимость реального рельефа. Это очень опасно при быстрой езде на автомашине по бездорожным такырам. Несколько лет спустя, проезжая по тем же местам, мы с водителем чуть было не попали в серьезную аварию.

Над поверхностью ложного моря, как бы паря в воздухе, вдруг появляются довольно четкие, но слегка мерцающие изображения зданий или даже поселков, находящихся далеко за горизонтом. Довольно часто, как тени, мелькают целые стада джейранов или, горделиво выступая, вверх ногами проходят верблюды. Перевернутые изображения мы видели редко, а фата-моргану — ни разу. Фата-моргана — причудливое и быстро меняющееся изображение по-разному расположенных предметов. Она возникает при наличии в атмосфере большого числа прослоек воздуха различной плотности.

Особенно любопытное явление фата-морганы наблюдали жители южных берегов Англии 18 июня 1815 г. По «природному телевидению» они в течение нескольких минут видели отдельные эпизоды знаменитой битвы при Ватерлоо. Ватерлоо — небольшой населенный пункт в Бельгии в 20 км к югу от Брюсселя. В его окрестностях 18 июня 1815 г. Наполеон I проиграл союзникам (англо-голландским и прусским войскам) свою последнюю битву.

На ночлег мы решили остановиться неподалеку от заброшенного рыбацкого поселка. Странное впечатление производили его развалины. Остатки глинобитных стен домов, несколько уцелевших причалов и три рыбацких баркаса. И все это расположилось в пустыне на твердом солончаке между двумя цепями барханов. Не реальность, а какая-то картинка из фантастического романа.

— Ну, что же, хорошие дрова для костра есть, — сказал я, поглядывая на остатки одного из причалов.

— Джусан лучше, — лаконично ответил Мамед и пошел собирать редко разбросанный сухой кустарник.

Николай молча взял топор и направился к ближайшему причалу. Вскоре раздались звенящие звуки ударов топора, как будто бы им пытались рубить не дерево, а камни. Подойдя ближе, я увидел, что топор Николая отскакивал от досок пристани, как от камня. В нашем влажном климате давно бы все сгнило и превратилось в прах. Здесь же, в пустыне древесина причалов и баркасов окаменела. Вся влага из деревьев испарилась, а соли остались. Редкие дожди, смачивая древесину, приносили с собой новые порции соли, захваченные из пыльного воздуха. За несколько лет обезвоженная древесина, пропитанная солями, приобрела такую прочность, что не поддавалась топору.

Мамед готовил на костре нехитрый ужин и ведро чая. Да, ведро на троих. Обезвоженные за день, наши тела требовали воды, и мы ее не жалели. Пили вдоволь чай, умывались, плескались. Мы забыли мудрую туркменскую поговорку: «Воду выливают там, где много воды». Завтра в конце дня выроем колодец в известном Мамеду месте и пополним вдоволь наши запасы воды.

Приходилось ли вам когда-нибудь наблюдать, как жители пустынь готовят на костре? Скрестив ноги под собой, внимательно следят за огнем. В него подкладывается хворостинка за хворостинкой, сухая травинка за травинкой. Огня ровно столько, сколько надо, не больше, не меньше.

День близится к концу, наступает закат. Только ради изумительной картины закатов стоит посетить пустыню хотя бы раз. Огромный багрово-красный диск опускается к горизонту. Багровым цветом окрашены невесть откуда взявшиеся перистые облака. До этого на белесо-голубоватом своде не было ни единого облака. Различные оттенки красных тонов охватывают весь горизонт. Но вот диск Солнца приближается к горизонту и соединяется с ним огненной подставкой, по форме напоминающей подставку настольных часов. Простояв несколько секунд в таком положении, Солнце быстро исчезает, оставив за собой на некоторое время лишь багровую окраску горизонта. Наступает черная ночь с мириадами звезд на небе. Сразу становится прохладней, и мы с невыразимым наслаждением набираем полные легкие освежающего воздуха.

Николай полез в наши вьюки и надел ватную телогрейку. Я невольно взглянул на термометр — было — + 28 °C. После дневных 44 °C в тени и 72 °C температуры песка казалось холодно. Пустыни мира очень похожи друг на друга. Проснувшись после ночлега, не сразу сообразишь, в какой же из них ты находишься. Вот как, например, известные чешские путешественники И. Ганзелка и М. Зикмунд описывают свой ночлег в Нубийской пустыне: