Мир по обе стороны планеты (СИ)

— Слушай сюда, щенок бюрократа, — схватив парня за подбородок процедил Сурво. — Ради твоего назначения проклятый комиссариат инициировал проверку и нарисовал на меня компромат. Но я же добрый, согласился принять этот беспредел как должное. И понижение в звании. И твой непробиваемый инфантилизм. И даже надменное отношение. Но ты пошёл дальше! Прочитал в моём досье об отце? Что ещё ты прочитал, а? Отвечай?!

— Что Вы себе позволяете, лейтенант? — простонал Уоррен.

— А я тебе отвечу, что ещё там было. Ни слова правды. Ни слова о моей настоящей службе! Ни слова, что я годами, потом и кровью шёл к званию майора. Но всё закончилось, когда какому-то шакалу из столицы захотелось пристроить своего щенка на годик, чтобы ни у кого не возникло вопросов. Как удобно, не находишь?!

— Я не понимаю, о чем вы!

— Конечно. Куда тебе. Ты никчёмный. Я присматривался к тебе три дня, но ты только и делал что сидел в башне. Да о чём с тобой можно говорить, ты даже копьё держать не умеешь.

Из-за спины Сурво появился лейтенант Горлих. Они наскоро заковали Уоррена, привязали его в загоне напротив первого бедолаги и собрались уходить.

— Лейтенант, это преступление. Вы не можете так поступить! Это трибунал!

— Посидишь здесь цикл, а может и парочку. Пока не поймёшь, кто здесь действительно главный, будешь коротать время не в моей башне, а в лошадином дерьме, — с ухмылкой сказал Сурво. Наклонившись к самому уху лежащего парня, он прошептал:

— И да, запоминай. Теперь для тебя я — майор Сурво.

****

Уоррен стеклянными глазами смотрел в никуда сидя с поджатыми ногами прямо в луже. Его сокамерник очнулся с протяжным стоном:

— Версовы вояки, что же вы творите?! — увидев рядом с собой кислое лицо капитана парень сначала замер, а потом залился хриплым смехом. Солдаты, стоящие у входа, поддержали его. Уоррену казалось, что над ним смеются даже кони и он пустил скупую слезу. От этой нелепой картины сокамерник рассмеялся ещё сильней. — А-ха-ха! Ты чего, начальник? Курорт оказался не под стать вашей аристократичной персоне? А-ха-ха!

— Заткнись…

— Да ты не плачь, погода подкачала, зато какой сервис! Скоро принесут основные блюда, закачаешься! Здесь и цыплёнок в мраморе, и свинина в водорослевом соусе. А на десерт изысканные кусочки соломы в посыпке из мокрого песка! — парень поднял с земли горсть сена и бросил в сторону Уоррена. Со стороны входа снова раздалось ржание солдат. К загону, где сидел бедолага в рубахе, подошёл Горлих и бросил ему кусок хлеба.

— Держи, шут, заработал. Мраморный цыплёнок, во даёт!

— Хах, — с тоской посмотрев на краюшку и поколебавшись взял её и стал грызть. — А тебя как звать то, начальник?

— Уоррен, — молодой капитан все так же смотрел в пол.

— Ну что, Уоррен, теперь мы с тобой на одной стороне. Но, помнишь, ты просил меня об услуге? У меня есть одна идея.

— Да?! — горечь улетучилась с лица паренька заменив себя надеждой.

— Ага! Ты потерял, лови, — пленник дотянулся носком до трубки и одним ловким движением отправил её в полет в стойло напротив. — Согрейся, дружище, ночи у вас, конечно, теплом не балуют.

— Эх… — Уоррен ногой подтянул трубку поближе, достал из грудного кармана свернутый листочек с табаком. Стряхнув влажный пепел, он забил трубку и протяжно завыл. — Сол, за что мне всё это…

— Что, капитан, огоньку не хватает? Глядя на твоё озабоченное лицо, я прям поверил в происходящее. Но сказать честно, отец так много раз уже пытался выбить из меня дурь, что даже неделя в хлеву на севере Тефтонга не заставит меня передумать. Ну так что, услуга за услугу?

— Чего ты хочешь?

— Всё просто, я тебе огонёк в трубке организую, а ты мне расскажешь, где мы, и кто всё это подстроил?

— Мы находимся вблизи Ореола, самого удалённого города от столицы. Мой отец подстроил моё продвижение по службе, но как видишь, не прошло и декады, как я оказался под одной крышей с двумя моими же лошадьми и тобой, недоносок. А теперь дай мне уже закурить, меня знобит.

— Ох, какой же ты слабак, начальник! Не интересен мне твой отец, ты лучше расскажи, что знаешь о моём?

— Ты безумен, и, кажется, даже не догадываешься об этом. Ничего я о тебе не знаю.

— Ха-ха-ха, — отрывисто посмеялся сокамерник Уоррена. — У тебя такое отвращение на лице, что я тебе охотно верю. И за артистичность выполню своё обещание. Только не забывай, мешок табака убивает лошадь. А они, вроде как, животные благородные.

Уоррен почувствовал тепло в той руке, где держал трубку. Тонкая струйка дыма извиваясь ужом поднималась от тлеющего табака:

— Твою же мать! — тихо прошептал он в растерянности. — Еретическая магия…

— Хах, отец не жалел денег для моего обучения. Когда я был ещё в животе матери вызвал магов из Ласкерля, чтоб те провели ритуал подготовки. Я хорош в обращении с огнём, этого не отнять!

Молодой капитан с открытым ртом таращился на тлеющий табак.

— Вижу ты удивлён, — продолжал сокамерник. — Но ты же знаешь, что я — лорд. Честно сказать, твоего товарища с красной татуировкой на шее мои умения не так впечатлили.

— Ты показывал это Сурво? Солов идиот!