Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 2

В отличие от Я. Кадара румынский лидер Н. Чаушеску не был склонен к реформам в своей стране. В программе пражских реформаторов он увидел, прежде всего, стремление к расширению суверенитета, а значит поддержку своей линии, направленной на ограничение вмешательства СССР в дела союзнических государств, изменение обстановки в ОВД и СЭВ в направлении большего равенства и учета мнения всех стран. Не будучи сторонником «социализма с человеческим лицом», но преследуя свои внешнеполитические цели, Чаушеску последовательно выступал против давления на руководство ЧССР и даже демонстративно нанес визит в Прагу за считанные дни до военной акции 21 августа, выразив тем самым солидарность команде Дубчека.

Планируя свои действия, официальная Москва должна была учитывать международную обстановку. В Вашингтоне по-прежнему исходили из прочности Ялтинско-Потсдамской системы, признавая за СССР право на свободу в своей сфере влияния. Это предопределило сдержанность реакции на чехословацкие события. Внимательно следя за происходящим в Чехословакии, представители Государственного департамента США призывали Прагу по дипломатическим каналам к осторожности, давали понять, что никакие эксперименты по реформированию коммунизма не должны стать причиной конфронтации между великими державами и, в частности, поставить под угрозу запланированные переговоры об ограничении стратегических вооружений. Придерживаясь выжидательной позиции, официальный Вашингтон старался не делать каких-либо жестов, которые могли быть истолкованы как попытки вмешательства во внутренние дела ЧССР и стать предлогом для силовых действий со стороны СССР. Необходимо учитывать и продолжавшуюся войну во Вьетнаме, и подъем антивоенного движения в США весной 1968 г. В этих условиях американское общественное мнение явно не поддержало бы новой военной авантюры, тем более в непосредственной сфере влияния СССР. Политика администрации Л. Джонсона в чехословацком вопросе была, таким образом, подчинена задаче сохранения диалога с СССР на основе поддержания межблокового равновесия (показательно, что и после 21 августа в Вашингтоне, осудив силовую акцию, вместе с тем «проглотили» ее, выразив готовность пожертвовать более чем сомнительным, с точки зрения американской системы ценностей, проектом по установлению «социализма с человеческим лицом» ради восстановления стабильности в отношениях с СССР). Соответственно лидеры европейских держав, в том числе президент Франции Ш. де Голль, в свете грандиозных майских выступлений в Париже, подъема левого движения в ФРГ даже (втайне) несколько опасались чехословацкого эксперимента, связывая с его возможным успехом дальнейшее укрепление влияния левых сил в своих странах. Никакой социальный эксперимент в советской сфере интересов не должен был угрожать, по их мнению, европейской стабильности.

При всем недоверии к политике западных держав Москва также не сомневалась в прочности Ялтинско-Потсдамской системы и выстраивала свои действия с учетом малой вероятности вмешательства Запада в восточноевропейские дела. Показательны слова министра иностранных дел СССР А.А. Громыко, произнесенные 19 июля 1968 г. на одном из заседаний Политбюро: «международная обстановка сейчас не таит никаких неожиданностей для нас», «большой войны не будет». Они почти слово в слово совпадают с тем, что говорил соратникам Н.С. Хрущев в конце октября 1956 г. при обосновании силового решения венгерского вопроса. За 12 лет Ялтинско-Потсдамская система не утратила прочности, продолжая оставаться в силе вплоть до конца 1980-х годов. Неготовность Москвы защищать свою сферу интересов перед лицом центробежных вызовов могла создать во всем мире впечатление слабости ее позиций. «Если упустим Чехословакию, соблазн великий для других», — заметил на том же заседании Громыко.

Пражская весна как и социальные потрясения 1968 г. на Западе стали симптомами появления новых вызовов сложившемуся в 1945 г. статус-кво мирового порядка, в сохранении которого были заинтересованы как СССР, так и США, и западноевропейские державы. Как генерал де Голль во Франции, так и Брежнев, вопреки всем нормам международного права, своей силовой акцией в союзнической Чехословакии по сути поддержал этот статус-кво. Это отвечало и интересам США, чьи лидеры не предприняли никаких серьезных шагов для противодействия военной акции стран-участниц ОВД. Таким образом, обеим сверхдержавам (СССР и США) было гораздо важнее сохранить существующее равновесие в международных отношениях, нежели оказать реальную поддержку внесистемным движениям в противоположном стане (будь то в Париже или в Праге). При этом западные лидеры не могли не принимать во внимание в известном смысле оборонительный характер грубой акции стран ОВД, направленной на восстановление пошатнувшихся позиций СССР в одной из ключевых стран своей зоны безопасности, на сохранение достигнутого паритета, а отнюдь не на овладение новым геополитическим пространством (на это обратил внимание в своих выступлениях Ш. де Голль).