Мир-за-кромкой

Точно часовой бой, звучали шаги. От одного до двенадцати. Наверно, это я себе выдумала. Это – не остальное. Сон ткался сам по себе, увольте – его привили, он привёл. Одуванчики по обыкновению покорно расступились, подпуская непрошеного гостя. Молодой мужчина, окутанный ореолом мелькающих теней, приближался ко мне, с каждым шагом обретая большую и большую власть над сонным миром. Он не был мне знаком. Ни его походка, ни пронзительный взгляд льдистых глаз… Возможно, чёрный фрак, – остальное говорило ровно ни о чём. Да дело тут не в разговорах. Мы с ним определённо уже встречались. Дважды. Так шепчет мне страх. Безумный липкий ужас. Об этом кричит мне ненависть.

«Доброй полуночи, миледи Лорис», – произносит незнакомец. Благовоспитанное приветствие оборачивается громом в этой сонной пустоте. Беззвучно он просит мою руку для поцелуя. А сердце рокочет и мается. От ужаса боюсь дышать.

Я видела его дважды: на поле битвы, где чуть не лишилась Астрис и руки, и в Брумвальде на коронации. Да, да. Ему ещё венец на голову возложили. Определённо тот же самый мужик. Даже кудри такие же чёрные. Пячусь, судорожно пытаюсь припомнить наговор против… против… против кирийского князя. Щипок не помогает. Триада, обращающая порчу, тоже. Плохо. Страшно. Надо было учить молитвы Светозарному. Говорят, создания тьмы не выносят святых текстов.

«При свете вечном и едином не обойди меня своей почестью, не отведи мольбу мою…» – беззвучно шепчу. А как дальше-то? Боги! Великие боги…

– Прислушайся и услышь слова раба своего, – продолжает Князь. Меня бьёт дрожь. Он реален. Он говорит со мной. Он нашёл меня!

– Прислушайся и услышь… – Так и зачем я это повторяю? Соберись, ты гвардеец, в конце концов. – Здрасте, – опять что-то не то…

–Счастлив встретиться с тобой! – лучезарно улыбается князь. Он что не видит? Не понимает? Не хочет понимать? Тень смущенья проскальзывает в его взоре, робкая такая. Только трактую её непрарвильно: – Прошу прощения, миледи. Могу ли перейти на это немного фамильярное"ты"? Вас, тебя не обидит?

Он говорит, а я глупо хлопаю глазами. Шикарно. Обидит, оскорбит?

Тени смыкаются. Тени сомкнулись. От зелёных полей не осталось и следа. Нас двое, теперь нас только двое, и некуда бежать. Я знала, что Астрис станут искать, потому мы и спряталисьв той таверне, сбежали с поля боя, не пришли проститься с павшими товарищами в день Скорби. Я заставила её повязать платок, попросила молчать, скрыть имя и суть. Мы стёрли Астрис Плэм, спрятали бирюзового дракона от всего мира. И тщетно. Осталась только одна ниточка, способная привести кирийских псов к спасительнице. Ниточка?! Ха. Даже самой смешно. Жалкая девчонка, разведчица, самозванка – я. За неё они и дёрнули.

Конечно, князю нужен ревил – крупица надежды отчаявшегося народа, единственная, весомая и пока нескошенная угроза его правлению. На Астрис объявят охоту? Непременно, уже объявили. Но что бы он сам возглавил её?! Увольте, о таком я помыслить не могла. Мы плели амулеты, чертили руны у входной двери, под кроватью, в шкафу, на обороте пыльного зеркала; перестали пользоваться магией, совсем. Астрис оставила титулы, наследство, порядком подгоревшее наследство. Полгода мы прятались, таились, мыли полы, рыдали над пеплом, сторожили лазарет, жили, в конце концов! И тут: "Здрасте, я князь Кирийский! Как поживаете?".

– Как поживаете?

Сам мир точно глумится надо мной!

– Прекрасно! Восхитительно, – от должного вызова осталось не больше половины. Надо проснуться, немедленно открыть глаза! Я слышала о таких вторжениях в Академии, профессор называл их тонкими визитами. Куча магии, базирующейся на один поисковый обряд, без преломления воли, посещенного. Значит, я могу вырваться. Нужно только проснуться. Давай же, Тера, вставай! – Кто вы? – глупый вопрос, не думаю, что меня сейчас обнадёжат благой и светлой вестью: «мол, гулял я тут гулял и дай думаю, в гости загляну. Меня кстати Никифором звать, сапожник с Хлебницкого переулка».

Непрошенный гость так комично изогнул бровь, поморщился и, широко улыбнувшись, молвил:

– Мы есть царь!

Вот честно это было бы смешно, если б не так печально. Хотя вру – смешно. Мы оба прыснули, хотя больше от неожиданности.

– Чем обязана такой честью… – Зют. Язык не поворачивается. Для меня он не Царь. Мой царь умер. А этот самозванец, захватчик, убивец, урод права не имеет себя так называть. Кирийский князь, чёрный мечник – пожалуйста. Изменник – вот его истинное лицо, – Княже? – старинное слово вылилось змеиным шипеньем. Где князья из моих цветных сказок? В расшитых красных кафтанах, с мечом, разящим злобных чудищ; сильные, мудрые, пекущиеся о своём народе? Меч-то и у него имеется, хороший такой меч двуручный, огромный, подаривший мне пару шрамов на прощанье. Но одного клинка мало. Или я не права?

***