Мировая революция. Воспоминания

В 8 часов вечера 7 марта я выехал из Москвы, через Саратов, Самару, сибирским путем. Я приехал 1 апреля во Владивосток. Я ехал в санитарном вагоне III класса; в Москве купили какой-то матрац, на котором я на лавке и спал ночью. Вагон был наполнен англичанами, ехавшими в Европу. Путешествие заполнялось наблюдением Сибири, чтением, дописыванием моей книжки «Новая Европа» и в значительной степени заботами о хлебе насущном; нужно было питаться в течение долгого пути, покупать все нужное в городах, где мы останавливались. Но путешествие по Сибири было лучше, чем по Европейской России. Были долгие остановки на станциях и помимо станций, вагоны, локомотивы и пути не были в порядке. Так, например, мы долго стояли на станции Амазар: нас заранее предупредили, что перед нами было столкновение поездов и что путь испорчен. В Иркутске мы стояли целый день, так что мы могли осмотреть город и сделать нужные покупки. Я всюду собирал современную литературу и вообще печатные произведения, а также и более старые вещи, поскольку их можно было достать. Само собой разумеется, что мы всюду покупали местные газеты и летучки. Кроме того, я получал от Клецанды, как мы сговорились, на некоторых станциях шифрованные и обыкновенные телеграммы. Английскую миссию сопровождал из Киева большевистский патруль из четырех солдат. Я имел возможность вести каждый день разговоры и споры с их начальником и разобрать весь социальный вопрос, а также и социализм – странные это были социалисты, еще более странными были они коммунистами.

Во Владивостоке у меня был целый день; я посетил и чешское общество «Палацкий» и был там среди соотечественников. Главным же образом я был на почте и на телеграфе. Различные бумаги были посланы в Европу с отъезжающими; телеграммы шли главным образом в Париж, Лондон и Америку. Во Владивостоке я получил от союзников некоторые сообщения, которыми я и дополнил то, что прочел в сибирских газетах, и то, что получил сам по телеграфу.

Для меня было самым важным относительно войска то, что бои с немцами у Бахмача были ликвидированы и что после перехода наших частей с Украины в Россию в Курске (16 марта) была впервые добровольно отдана часть оружия. 20 марта были закончены переговоры с большевиками о беспрепятственном проезде в Сибирь и во Владивосток. Это было уже раз сделано, сейчас же после прихода большевистского войска на Украину, с Муравьевым, но из осторожности мы снова начали эти же переговоры в Москве с Московским советом, дабы договор был исполнен и как бы ратифицирован. Комиссар Сталин телеграфировал 26 марта из Москвы местным советам, что чехословаки едут не как боевые единицы, но как частные граждане, известное количество имеющегося у них оружия им нужно для обороны против контрреволюционеров: «Совет народных комиссаров желает им помочь всеми силами на русской территории».

По дороге я читал сообщения о войне на Западе. Я читал о новом немецком наступлении, и, конечно, неуспехи французского и особенно английского оружия в большевистских газетах были тогда надлежащим образом использованы и преувеличены. Я бы мог рассказать много интересных подробностей и наблюдений из моего сибирского путешествия, наблюдений, касающихся не только России, но и моих английских спутников, но я пишу не записки о путешествии, а политическую работу.

На Дальнем Востоке

(Токио. 6—20 апреля 1918 г.)

Из Владивостока я хотел ехать прямо пароходом в Америку, но вследствие разнообразных препятствий я должен был воспользоваться Маньчжурской железной дорогой и проехать всю Корею до моря к Фусану и оттуда пароходом в Японию. Я выехал 1 апреля через Харбин и Мукден. 6 апреля я приехал в Шимоносеки, 8 апреля я был в Токио и тем самым снова в Европе, так как можно было сейчас же завязать сношения с европейскими посольствами.

Америку представлял мистер Роланд Слетор Моррис, Англию – сэр Конингем Грин. Мистер Моррис просил меня составить меморандум для президента Вильсона о состоянии России и большевизма и сам мне задал с этой целью некоторые вопросы; я ответил кратким объяснением о необходимости продуманной политики европейских государств в России. Я привожу здесь текст краткого меморандума, который после моего описания русских дел не требует дальнейшего разъяснения, за исключением указания времени и положения вещей, когда я, таким образом, формулировал свои взгляды.

Личное. Тайно.

Написано 10 апреля 1918 года.

Токио.

1. Союзники должны были бы признать советскую власть (de facto; о признании de jure нет нужды и говорить); послание президента Вильсона на их московский съезд было шагом в этом направлении; если союзники будут с большевиками в хороших отношениях, то смогут иметь на них влияние. Немцы их признали, заключив с ними мир (знаю слабые стороны большевиков, но одновременно знаю и слабые стороны остальных партий – они не лучше и не способнее).