Мишкина каша

Допустим на минуту, что нечто нелепое, необъяснимое, возбуждающее наше удивление и чувство некоторого превосходства, действительно может насмешить нас, хотя сразу скажем, что насмешить это может далеко не всегда. Дарвин сам оговаривает, что смешит всё это лишь тогда, когда человек находится в радостном настроении. Конечно, наше настроение может быть настолько подавленным, что мы не станем смеяться над самым комическим происшествием. Но разве не может рассмешить нас какой-нибудь комический случай, если мы будем находиться не в радостном, а в несколько грустном, меланхолическом настроении? Ведь переходы от грустного настроения к радости, как и наоборот, часто наблюдаются в жизни, и в конечном счёте у нормального, здорового человека вызываются внешними жизненными обстоятельствами. Рассмеявшись весёлой шутке или комическому происшествию, случившемуся у нас на глазах, мы заметим, что и настроение наше изменилось к лучшему: причина, вызывавшая нашу грусть, отошла как бы на задний план, вытеснилась из сознания, перестала казаться заслуживающей внимания.

Мы уже видели, что жизненные причины, вызывающие наш смех, вызывают вместе с тем и радостное настроение. Мы можем рассмеяться при этом, но можем и не рассмеяться. Это будет зависеть не только от величины нашей радости, но и от нашего характера, воспитания, от условий, при которых произошёл смешной случай или сказана шутка. Может быть, мы люди слишком деликатные или сдержанные, приучившиеся не выражать свои чувства открыто, а это в той или иной степени делают все, так как всегда надо считаться с обществом. Может быть, мы не хотим обидеть кого-нибудь своим смехом или находим неприличным смеяться в подобных случаях. Так или иначе, подавив смех или улыбку в силу каких-то причин, мы всё же ощутим радостное настроение, радостную эмоцию.

Если, однако ж, можно находиться в радостном настроении и не смеяться, то нельзя всё же смеяться, не испытывая при этом радости. Смех без радости — это смех душевнобольного, истеричного человека. Когда нормальный, здоровый человек смеётся (не притворно, конечно, а чистосердечно), он забывает о всех своих бедах и огорчениях, им всецело владеет эмоция радости (хотя бы до тех пор, пока длится смех) независимо от того, будет ли это смех непосредственной радости или осуждающий. Это каждый может проверить на своём опыте. Таким образом, говоря о причинах, вызывающих смех, правильно было бы говорить о причинах, вызывающих в нашем сознании радостное настроение.

Мы уже проследили, как, каким путём эмоция осуждения может породить в нашем сознании эмоцию радости, выражающуюся в смехе. Ч. Дарвин не обратил внимания на эту сторону дела. Перечислив ряд внешних причин, которые, по его мнению, могут вызывать смех, но не рождают радостное настроение, учитывая в то же время, что смех вообще невозможен без радостного настроения, Дарвин пришёл к мысли, что это радостное настроение должно владеть нами как бы независимо от причины, возбуждающей смех, как бы заблаговременно, ещё до того как появилась причина смеха.

Дарвин, таким образом, отрывает радостную эмоцию от внушающих её жизненных причин, жизненных обстоятельств. Продолжая рассуждение о причинах, возбуждающих смех, он пишет: «Жизненные обстоятельства не играют существенной роли: ни один бедняк не засмеётся и не улыбнётся, внезапно услыхав, что ему завещано большое состояние».

Случай с бедняком, который не засмеётся, узнав, что ему завещано большое состояние, неубедителен, так как пригоден лишь в качестве примера смеха радостного, а не выражающего чувство комического. Смеяться бедняку тут совершенно не над чем (нечего осуждать смехом). Проявлять же радость он тоже не может. Ведь узнав о завещанном состоянии, он узнаёт вместе с тем и о смерти завещателя. Обнаруживать в такой ситуации радость, если бы он даже её испытывал, было бы неуместно. Делать на основании такого примера вывод, что жизненные обстоятельства не играют существенной роли в образовании смеха, неправомерно.

Комическое явление, то есть жизненное обстоятельство, рождающее смех, по Дарвину, — это что-то случайное, привходящее, лишь разряжающее, задерживающее наше возбуждение приятными чувствами (радостным настроением), благодаря чему нервная энергия, ранее затрачивавшаяся на эти чувства, изливается в смехе. «Если человек сильно возбуждён приятными чувствами, — пишет Ч. Дарвин, — и если случится маленькое, неожиданное происшествие или придёт неожиданная мысль, тогда, по замечанию м-ра Герберта Спенсера, „большое количество нервной энергии, которому не дают расходоваться на образование равнозначащего количества новых мыслей и эмоций, внезапно задерживается в своём течении… Этот избыток должен излиться в каком-нибудь другом направлении, в результате чего получается отток по двигательным нервам к различным категориям мышц, вызывающих полусудорожные движения, называемые смехом“».