Мистические истории. Призрак и костоправ

– Вампиры – это другая раса, они действуют иными способами; одно из различий состоит в том, что элементаль – это странник, который отправляется на поиски новой жертвы куда-нибудь за тридевять земель.

– Но почему он непременно хотел меня убить? – вставил Чаддам.

– Как я уже сказал, их приводит в движение только слепая ненависть к человеческому роду, а вы оказались у него под рукой.

– Но землетрясение, Лоу, – где здесь связь? – потребовал ответа полковник с видом человека, который намерен загнать своего противника в угол.

Прежде чем ответить, Флаксман Лоу зажег одну сигару о конец другой.

– На данный момент, – сказал он, – мои собственные теории и наблюдения отчасти совпадают с учением древних оккультистов. Те считали, что некоторые духи заперты в недрах земли, но могут освободиться в результате сдвигов и разломов, которые происходят во время землетрясения. Говоря более современным языком, это просто означает, что элементали каким-то образом связаны с определенными первичными пластами. Ну а мои собственные исследования привели меня к выводу, что духовные феномены тесно связаны с процессами, происходящими в атмосфере. Некоторые газы, похоже, и являются причиной таких феноменов. Один из них возникает, когда определенные первичные формации вновь подвергаются воздействию атмосферного воздуха.

– В это трудно поверить… я вас не понимаю, – сказал полковник.

– К сожалению, я не могу привести вам все звенья моей логической цепочки рассуждений, – ответил Лоу. – Многое еще неясно, но факты достаточно красноречивы, чтобы убедить меня в том, что в результате землетрясения и оползня, которые произошли здесь недавно, воплощение элементаля было весьма ожидаемо, при наличии одного необходимого обстоятельства – присутствия поблизости больного человека.

– Но когда злодей схватил меня, почему не прикончил? – спросил Чаддам. – Или этому помешало ваше появление?

Флаксман Лоу задумался.

– Нет, не думаю, что могу тешить себя мыслью, будто оно как-то связано с вашим спасением. Вы были на волосок от гибели – насколько близкой была опасность, вы поймете, когда мы утром услышим последние новости о Скалли.

В этот момент в комнату вошел слуга.

– Пришла женщина из коттеджа, сэр. Говорит, Скалли умер.

– В котором часу? – спросил Лоу.

– Она говорит, сэр, примерно в десять минут девятого.

– Время в точности совпадает, – заметил Лоу, когда слуга вышел из комнаты. – Призрак замер и сник так внезапно, что я подумал; наверное, что-то такое и должно было произойти.

– Но, конечно, случай этот беспрецедентный?

– Да, – согласился Флаксман Лоу. – Хотя могу вас заверить, что если вы потрудитесь полистать журналы, посвященные психическим исследованиям, то найдете множество по крайней мере не менее удивительных сообщений.

– Но насколько они правдивы?

– Так или иначе, – заключил Флаксман Лоу, – мы знаем, что данный случай достоверен.

С тех пор семья Дэймли провела немало отрадных дней в Лоу-Риддингс, но Чаддам, получивший право до известной степени контролировать действия мисс Ливи, упорствует в своих возражениях по поводу ее одиноких поездок в Нербери по Мур-роуд. Ибо, хотя с тех пор близ Лоу-Риддингс прежняя фигура ни разу не встречалась, в последнее время в газетах появились странные сообщения о подобном таинственном призраке, которого не раз видели в глухих окрестностях Северного Лондона. Если этот безымянный странствующий дух, обладающий силой и энергией двадцати человек, действительно и поныне блуждает по безлюдным дорогам, то чем раньше мистер Флаксман Лоу его изгонит, тем лучше.

Чарльз Уэбстер Ледбетер

Комната барона

Мадам Елена Петровна Блаватская[115] отличалась многообразием талантов и была самой необычной личностью из всех, кого я знал. Ее последователи, разумеется, видят в ней выдающегося учителя оккультизма, которому все мы бесконечно обязаны, но для нас, кому повезло быть знакомым с ней непосредственно, она значит гораздо больше, и наша память хранит ее в самых различных ролях. К примеру, в тех редких случаях, когда она соглашалась продемонстрировать свой талант пианистки, ее игра поражала и зачаровывала. Пусть она ненавидела условности и нередко без всякой необходимости их нарушала (или так нам в то время казалось), однако при желании изобразить большую аристократку выступала в этом амплуа так убедительно, как никто другой. Блестящий собеседник, она могла рассуждать о чем угодно, но ближе всего ей была область мистического. Все ее повествования бывали остроумны и выразительны, но лучше всего ей удавались истории о привидениях.