Решив не углубляться в далекое детство, я начала с седьмого класса. Перед тем, как открыть, немного подержала журнал в руках. Все-таки классный журнал, святая святых, недоступный простым смертным! Потом открыла. Нашла свою фамилию. Вот я, Марта Печатникова. Почему-то сразу открылась страница с литературой, и я увидела свои оценки. По литературе я всегда была первой ученицей… Эти теперь далекие и ненужные пятерки по литературе горьким, болезненным уколом отозвались где-то в области сердца.
А вот и наша героиня. Мария Карабанова. Мастерица загадывать загадки. Тройки, четверки. Пятерки – ни одной. Зато Мария успешно прошла курс литературы в десятом классе, а я – нет. Потому что Маша вызубрила наизусть дурацкие стихи Бронсона, а я отказалась.
Я рассердилась на себя за то, что опять отвлекаюсь от главного на второстепенное. Ну к чему я опять вспомнила про эти стихи? И все-таки я не смогла сразу отпустить эту мысль, задержалась на ней. Сейчас, когда я могла спокойно подумать об этом, удивилась: почему нашей учительнице, Лидии Борисовне, так важны были эти стихи? Стихи, которых нет в программе? Важны настолько, что она оставила лучшую ученицу на второй год?..
Я отложила журнал и задумалась.
Пожалуй, если вспомнить, то за всю мою школьную жизнь со мной не произошло ничего примечательного. Ничего такого, что могло бы вызвать хоть какое-то внимание и интерес. Обычные монотонные будни. Конечно, было много всяких интересных событий, мероприятий, вечеринок, но все это касалось либо всего класса, либо части класса, либо всей школы, но никогда – меня лично.
Единственным мало-мальски значительным событием в моей школьной жизни, когда, что называется, обо мне заговорили, был конфликт с Лидией Борисовной и оставление меня на второй год в результате этого конфликта. Значит, за неимением ничего другого, придется искать там. Это было в конце весны, перед самым окончанием учебного года.
Я выудила из кучи журналов прошлогодний. Раскрыла, пролистала, словно заново переживая моменты учебы. Сентябрь, октябрь… Вот зима, где напротив моей фамилии стоят бесконечные «н»; часть марта тоже заполнена теми же буквами – я еще недели две долечивалась дома, тогда ко мне изредка приходила Наташка. В общем, из десятого класса я практически выпала, из всего учебного года помню только начало и конец. Причем конец был весьма сложным и активным периодом. Глаза напрягать было нельзя, а выучить и сдать надо было огромный объем материала. Наташка объясняла химию, физику, папа выполнял задания по черчению, а сама я усиленно наверстывала алгебру, геометрию, историю…
И литературу.
Я постепенно приближалась к этой странице. Хотя вряд ли я открою здесь для себя что-нибудь новое. Раздраженно подумала, что вообще можно обнаружить в классных журналах? Здесь же минимум информации. Только планы уроков и оценки.
Вот она, эта чертова страница. Литература, план урока такой-то, количество часов такое-то. Класс 10 «в». Учитель – Маркелова Лидия Борисовна.
Меня как будто оглушили.
Я перечитала еще раз. Маркелова Лидия Борисовна.
Ну да. Как же я могла забыть, что она Маркелова? Я же это знала. Просто, наверно, потому, что учителей не принято называть по фамилии. Исходя из вновь открывшихся обстоятельств, Саша, скорее всего, сын Лидии Борисовны. Ну и что?
Пребывая в еще большей растерянности, я опять начала размышлять. И попыталась вспомнить все с самого начала.