Мне снится нож в моих руках

Что-то бросилось мне в глаза, – папка из крафтовой бумаги на полу, покрытая кровавыми отпечатками пальцев. Меня охватило ужасное подозрение. Я потянулась и рывком открыла её.

Внутри лежало мое заявление на получение стипендии Дюкета для аспирантов. Рядом с ним на официальном бланке Дюкета рейтинг кандидатов. На случай, если победительница откажется или, не дай бог, с ней что-нибудь случится, они выбрали кандидатов на второе и третье места. Я уставился на три имени. Было видно, где я провела пальцами по буквам, пачкая их кровью.

Первое место: мисс Хезер Шелби. Второе место: мистер Джордж Симмонс. Третье место: мисс Кэтлин Корнуэлл.

Потрясение от этого открытия, как дежавю. Я даже не была в списке. Хезер не обошла меня. У меня и близко не было этой возможности, даже с письмом доктора Гарви и моими идеальными оценками, даже при том как я усердно работала все эти годы. Чтобы я ни сделала, это ничего не меняло. Я недотягивала.

Время шло, а я сидела в оцепенении, позволяя чувству бессилия полностью захлестнуть меня – ничтожность моей жизни, все эти случаи, когда мои усилия оказывались тщетными. По какой-то причине ярость, которую я испытывала к Хезер – гнев, заставивший меня проткнуть и порезать её фотографии – удивительным образом испарился. Может быть потому, что теперь я знала, – она не вырвала мечту прямо у меня из рук. На самом деле, эта мечта и так была для меня недоступна.

Так вот каково это – полностью провалиться.

Моя спина выпрямилась: вернулись инстинкты самосохранения. Я торчу посреди художественной студии вся в крови. Держу в руках свою заявку на стипендию и конфиденциальные документы комитета, которые точно предполагались не для меня, и не помню, откуда их взяла. Если кто-то войдёт – застукает меня – у меня будут большие неприятности.

Я что-то натворила прошлой ночью. Я это знала, в глубине души я была в этом уверена. Надо убираться отсюда, избавиться от этой окровавленной одежды.

Я как можно мельче порвала документы и крафтовую папку, потом открыла печь для обжига и сложила обрезки в самом дальнем её углу, где их сожгут, не заметив. С колотящимся сердцем я выскользнула из художественной студии на солнечный свет.

Было слишком тепло для февраля. Погода как будто смеялась надо всем, что со мной случилось, напоминала, что мир не перестанет вертеться, как бы моя жизнь ни была разрушена. Я быстро прошмыгнула, прикрывая руками платье, подпрыгивая от каждого звука, отчаянно стараясь ни с кем не столкнуться. Что мне было делать? Было солнечное воскресенье, а значит, все на улице. А я находилась на другом конце кампуса от своего корпуса общежития.

Меня озарила вдохновляющая мысль: спортзал. Он был прямо по соседству. Я тихо как могла вошла туда, опустив глаза в пол и прошла в женскую раздевалку. Просто ещё один человек, переодевающийся в уголке. Я кинулась в душ и стянула забрызганное кровью платье, включила почти обжигающе горячую воду. Красная вода спиралью стекала в сливное отверстие. Вода обжигала всё, чего касалась.

Разорвав пластиковую оболочку на одном из тонких кусочков мыла, которое дают бесплатно, я вымыла руки, лицо, колени и бёдра. Красные пузырьки поползли по плиткам. Когда кровь была смыта, я смогла разглядеть порезы на своих ладонях и бедрах.

Что за дела?

Плевать. Я должна просто исправить это, а потом я больше никогда не буду думать об этой ночи. Я больше никогда в жизни не сделаю ничего плохого, искуплю то, что не могу вспомнить.

Кончив мыться, я схватила полотенце и вытерла всё тело, схватила ещё одно и протёрла волосы, стараясь выжать из них воду. Развернула полотенце. Слабо заметные красные пятна были видны на белом фоне. В мгновение в моём сознании мелькнуло: растрепанные светлые волосы, липкие и красные, спутанные на белых простынях.

Нет – откуда это взялось? Это больно – ужасно… Я мысленно отбросила этот образ.

Какое-то шевеление привлекло моё внимание. В ряду шкафчиков высокая, атлетически сложенная девушка положила свою спортивную одежду на скамейку и исчезла в ванной. Я подскочила, оглянулась и схватила ее одежду, натянула рубашку, которая была мне велика, и мешковатые шорты так быстро, как только могла, чувствуя запах смеси незнакомого стирального порошка и дезодоранта. Засунула свое окровавленное платье и полотенца на дно мусорного бака, выбежала из спортзала и прошла квартал, стараясь не думать о том, что люди пялятся на меня. Наконец, я заставила себя сбавить скорость. Это была долгая дорога через кампус до епископского зала, и я не могла проделать её бегом, как бы мне этого ни хотелось. Это выглядело бы слишком странно. Я должна была вести себя естественно.