Мне снится нож в моих руках

Фрэнки отбился от футболистов и подошёл на заднюю площадку платформы.

– Ребята, что вы делаете? Вы устроили спектакль.

– Джессика собирается объяснить, как так получилось, что она – псих, который убил Хезер, – самодовольно сказала Кортни. Вот ведь как всё обернулось.

Фрэнки развернулся ко мне: «О чём это она говорит?»

– Это ты порезала фотографии, Джессика, да или нет? – Эрик смотрел на меня спокойным, немигающим взглядом. Как будто всё, над чем он работал, вело к этому мгновению.

– Да.

Каро судорожно вдохнула.

– Замолчи, – взмолился Куп. – Ты ничего им не должна.

– О чём ты говоришь? – Минт повернулся к Купу и пристально уставился на него. – Что ты знаешь о ней чего не знаю я?

Я не могла это вынести. Мне нужно было выбраться отсюда. Я посмотрела через перила на толпу, которая пялилась на меня, глядя, как ужасная сцена разворачивается перед глазами такого огромного количества любопытствующих.

– Ты подавала документы на стипендию Дюкета? – надавил Эрик.

Отрицать это не было смысла.

– Да.

– Джесс, – прошипел Куп.

– Написал ли профессор Гарви тебе рекомендательное письмо, такое, как для Хезер?

– Не как для Хезер.

– Но письмо?

– Письмо, – согласилась я.

На этот раз голос Эрика прозвучал очень громко, и его вопрос пронёсся над морем алого и белого безо всякого микрофона. Лица повсюду повернулись к нам. Какой спектакль, какое шоу – как во всех моих лучших мечтах. Я – звезда встречи выпускников.

– Ты убила мою сестру?

Только в реальной жизни я была не героем, а злодеем.

Вся толпа напряглась в предвкушении.

Я встретилась глазами с умоляющим взглядом Купа. Холодным и твёрдым взглядом Минта. Полным ужаса взглядом Каро.

Ответ был погребён в чёрной дыре, вертящейся в центре меня; в растущей, пожирающей свет тьме: что-то непростительное, что-то злое.

Убила ли я Хезер?

Я не могла посмотреть. И поэтому я сделала единственное, что велели мне сделать мои инстинкты с того самого момента, как я увидела на вечеринке Эрика.

Я перескочила через перила, больно приземлившись на асфальт, и принялась пробиваться через толпу.

Люди отскакивали, будто моё прикосновение было ядовитым.

Где-то далеко кто-то закричал: «Остановите её!»

Я побежала со всех ног.

Глава 32

Февраль, выпускной курс

Меня разбудил солнечный свет, тёплый и нежный. Даже с закрытыми глазами я могла бы сказать, что этот мир полон света. Я чувствовала его на лице, ощущала сияние сквозь закрытые веки. Солнечный свет проник внутрь меня, в грудную клетку, и наполнил меня покоем. Это было похоже на пробуждение субботним утром, когда я была ребенком; спальню наполнял солнечный свет, никаких забот во всём мире, нечего было делать, кроме как играть. Иногда я жалела, что не могу повернуть время вспять, снова стать ребенком, навсегда остаться в прошлом.

Я открыла глаза.

На меня смотрели высокие окна. За этими окнами – ветви деревьев, без листьев, но освещенные солнцем. День казался почти летним, и на какое-то головокружительное мгновение мне показалось, что я путешествую во времени.

Но эти окна были мне знакомы. А под ними ряды мольбертов. Рабочие столы, тюбики с краской, кисти, халтурно вымытые ленивыми студентами колледжа. Это была художественная студия, и я лежала на полу. Как только я осознала это, мои мышцы начали болеть.

Что я тут делаю?

Я уперлась руками в пол, чтобы приподняться, и замерла. Мои руки. Они были покрыты чем-то засохшим, чем-то, слегка прилипшим к дереву. Я поднесла их к лицу и подавилась криком.

Так, как будто я окунула их в краску, они были покрыты кровью; красные следы показывали, что жидкость стекала по моим локтям. Мои ладони и пальцы обожгла боль.

Я взглянула на своё платье – розовое, надетое для бала. Всё в крови. Посмотрела на бёдра, колени. Покрыты густой засохшей кровью. Куда бы я ни смотрел, это отзывалось болью – жгучей, жалящей болью.

Какого чёрта я натворила прошлой ночью?

Я села и схватилась за голову, перед глазами всё поплыло. Внезапно солнечный свет, льющийся в окна, стал угнетать, вместо того, чтобы принести покой. Как удар под дых всплыло: Хезер выиграла стипендию. Она получила письмо от доктора Гарви. Я никогда не попаду в Гарвард.

О Боже. Я вспомнила как приняла «Аддералл», и таблетки для похудения, и всё это запила виски. О чём я только думала. Меня захлестнула волна паники – я порезала те фотографии. Надо вернуться, убрать эти кусочки, прежде чем Хезер откроет ящик стола и узнает, что я сделала.

А что именно я сделала? Я отрубилась, как только вышла их общежития; без сомнения, из-за принятого коктейля из таблеток и виски. Теперь я ничего не помнила. Я оглядела себя. Почему я выгляжу так, как будто спаслась от серийного убийцы? И почему я в студии – я что, так разозлилась на Хезер, что не захотела спать с ней в одной комнате? Я вообще дошла вчера до бала влюблённых? У меня скрутило живот при одной мысли о том, что я могла в беспамятстве наговорить Минту, Фрэнки, Хезер и Джеку. Я знаю слишком много секретов, чтобы позволить себе так напиваться. Это как играть в русскую рулетку с жизнями всех сразу.