Моби Дик

At length the breathless hunter came so nigh his seemingly unsuspecting prey, that his entire dazzling hump was distinctly visible, sliding along the sea as if an isolated thing, and continually set in a revolving ring of finest, fleecy, greenish foam.	И вот затаивший дыхание охотник настолько приблизился к своей, по-видимому, ничего не подозревающей жертве, что был уже отчетливо виден огромный ослепительный горб, скользящий по волнам, будто сам по себе, в неопадающем крутящемся кольце из клубов тончайшей зеленоватой пены.
He saw the vast, involved wrinkles of the slightly projecting head beyond.	А сквозь нее можно было разглядеть глубокие, переплетенные борозды огромного крутого чела.
Before it, far out on the soft Turkish-rugged waters, went the glistening white shadow from his broad, milky forehead, a musical rippling playfully accompanying the shade; and behind, the blue waters interchangeably flowed over into the moving valley of his steady wake; and on either hand bright bubbles arose and danced by his side.	Далеко на мягкий турецкий ковер океана падала от широкого белоснежного лба сверкающая белая тень и бежала впереди, сопровождаемая легким мелодичным журчанием; а сзади синие воды, переливаясь, тянулись бегучей бороздой ровного следа; между тем как с боков у зверя все время всплывали и приплясывали искрящиеся пузырьки.
But these were broken again by the light toes of hundreds of gay fowl softly feathering the sea, alternate with their fitful flight; and like to some flag-staff rising from the painted hull of an argosy, the tall but shattered pole of a recent lance projected from the white whale's back; and at intervals one of the cloud of soft-toed fowls hovering, and to and fro skimming like a canopy over the fish, silently perched and rocked on this pole, the long tail feathers streaming like pennons.	Их то и дело разбивали легкие лапки бессчетных веселых птиц, что носились взад и вперед, задевая на лету прозрачную воду; и подобно флагштоку, вздымающемуся над раскрашенным корпусом большого фрегата, из белой спины кита торчало длинное, но расщепленное древко сломанной остроги; несколько легконогих птиц, стаи которых нависли над рыбой трепещущим балдахином, время от времени опускались на этот шест и раскачивались на нем, распушив длинные хвосты, точно веселые вымпелы.
A gentle joyousness-a mighty mildness of repose in swiftness, invested the gliding whale.	С радостной легкостью - с ленивой мощью покоя в молниеносном движении - скользил по волнам кит.
Not the white bull Jupiter swimming away with ravished Europa clinging to his graceful horns; his lovely, leering eyes sideways intent upon the maid; with smooth bewitching fleetness, rippling straight for the nuptial bower in Crete; not Jove, not that great majesty Supreme! did surpass the glorified White Whale as he so divinely swam.	То был не белый бык Юпитер, уплывающий с похищенной Европой, что вцепилась в его изящные рога; бык, скосивший на красавицу свои томные, нежные глаза и стремящийся с плавной, журчащей скоростью прямо к брачным покоям Крита, нет, и сам Зевс в своем несравненном верховном владычестве не превосходил величавостью божественного Белого Кита.
On each soft side-coincident with the parted swell, that but once leaving him, then flowed so wide away-on each bright side, the whale shed off enticings.	По обе стороны от своих мягких боков в рассеченной волне, что расходилась от него широкими крыльями, - по обе стороны от своих сверкающих боков он расточал колдовские соблазны.
No wonder there had been some among the hunters who namelessly transported and allured by all this serenity, had ventured to assail it; but had fatally found that quietude but the vesture of tornadoes.	И удивительно ли, что были среди охотников такие, что, очарованные и завлеченные этим обманным покоем, отваживались ринуться на него в бой и обнаруживали, что под покровом тишины здесь таятся смертельные вихри.